Время неумолимо. С каждым днем все меньше остается ветеранов Великой Отечественной войны — участников священных сражений, отвоевавших свободу и независимость родной земли. Но в истории практически каждой белорусской семьи найдутся люди, причастные к тем героическим годам. Кто-то ушел на фронт, кто-то воевал в партизанах, кто-то день и ночь трудился на заводах в тылу, чтобы обеспечивать бойцов всем необходимым для Победы. На этой неделе, когда календарь в очередной раз показывает скорбную дату — День всенародной памяти жертв Великой Отечественной войны и геноцида белорусского народа, жительница Щучина Екатерина Маскевич вновь перелистывает семейный альбом с фотографиями своей бабушки, читает истертые страницы ее воспоминаний. Мария Григорьевна Клочкова пережила оккупацию, была принудительно вывезена на работы в Германию, после освобождения вступила в ряды Красной Армии и приняла участие в боевых действиях. Ветерана уже нет с нами, но память о ней бережно хранят в семье.
Преемственность поколений: Мария Григорьевна несколько лет назад на митинге, посвященном 9 Мая.
День, перевернувший жизнь
Марии Григорьевны не стало в прошлом году. Ей было 97 лет. Иначе как «бабулечка» внучка Катя ее не называла. Говорит, не было более доброго и светлого человека. Мария Григорьевна жила у внучки, поэтому рассказы о войне в доме слушали часто. Теперь Катя, ее дети Влад и Виктория как особо ценную реликвию хранят бабушкины фотографии, награды и… воспоминания.Мы часто встречались с Марией Григорьевной и Катей: все из одной местности, почти соседи. Каждая встреча была как урок истории. Много говорили о военных годах, о тех, кого уже нет рядом с нами, иногда плакали, когда смотрели архивные фото. Ветеран не скрывала радости от того, что уже не одно поколение людей живет под мирным небом. «Бабулечка» не один раз говорила нам, что счастье не надо искать за тридевять земель. Оно в нас, в нашей земле, в детях, внуках и правнуках. Это знание она, прошедшая трудными дорогами той войны, старалась передать нам, молодым. Вместе с Катей мы перелистали страницы воспоминаний этой героической женщины.
Мария Клочкова, в девичестве Маша Винатовская, вместе с родителями жила в самом центре местечка Острино в Щучинском районе. Девочка всегда хотела учиться, поэтому окончила семь классов школы, мечтала стать швеей. День, когда пришли немцы, Мария Григорьевна запомнила в мелочах: «23 июня 1941 года в местечко Острино вошли немецкие войска. Оккупация закончилась только 12 июля 1944 года, когда части 5-й гвардейской кавалерийской дивизии 3-го кавалерийского корпуса в ходе Вильнюсской операции освободили этот населенный пункт. А в тот страшный июньский день 1941-го немцы продвигались колонной по центральной улице, шли пешком, ехали на мотоциклах. Гитлеровцы в форме наводили ужас и страх на всех. Родных дома не было, а я находилась на огороде, когда увидела, как к нам во двор стали забегать люди, чтобы укрыться. Немцы, по-видимому, решили, что в доме прячутся солдаты, и открыли огонь из пулемета… Когда все утихло, все стены были в отверстиях от пуль. В тот день убили первого человека в Острино: парень просто пытался спрятаться…»
В память о погибших: цветы к братской могиле в городском сквере г. Щучина.
Дорога к Фрицу
Марии было всего 16 лет, когда ее вместе с остринской и шестаковской молодежью угнали в Германию. «В тот июльский день 1942 года на улице шел проливной дождь. Было ли страшно? Да! Все плакали, ведь никто не знал, что нас ждет. Гестапо сопровождало нас как военнопленных. Первым пунктом маршрута стала Гродненская тюрьма, затем нас отправили в Восточную Пруссию, в город Тильзит. Там уже поджидали «купцы», которые отбирали себе рабочую силу. Меня никто не хотел брать. Выбирали крепких девушек и парней, а я была маленькой, худенькой, совсем не выглядела на свой возраст. Стояла и боялась, что меня, скорее всего, отправят в концентрационный лагерь. Приехал какой-то человек. «Куда мне еще один ребенок, если у меня самого пятеро детей!» — возмущался он, когда ему предложили взять меня. Но выбирать было не из кого. Так я попала на работу к хозяину Люкату Фрицу в деревню Вальтгайде. У хозяина было 300 моргов (168 гектаров) земли, много коров и свиней. Вместе со мной работали еще несколько человек: поляк, француз, бельгиец и немец. Поселили меня на втором этаже, на чердаке, где я прожила до декабря, пока морозы не достигли шести градусов. Иногда писала письма домой, чтобы за меня не волновались. Спасало то, что я чуточку знала немецкий. Работали много. Самым сложным было не смотреть за хозяйством, а мыть посуду и стирать одежду. Стирка разъедала руки до крови…» — рассказывала внучке Мария Клочкова.Шрамы на теле и… душе
Настоящая война началась для девушки позже. В 1944 году Марию вместе с другими вывезли в Литву рыть противотанковые рвы, где всех вскоре освободили советские войска. Сидеть сложа руки девушка не захотела. Она экстренно прошла курс санитарок и с 29 октября 1944 года была зачислена в санитарный батальон полевого госпиталя 592 в/ч 08658 III Белорусского фронта, который освобождал Восточную Пруссию и Кенигсберг. Марию отправили на работу в операционный перевязочный блок. Девушка все время была на передовой. Больше всего боялась, когда немцы день и ночь бомбили их позиции, ведь каждая секунда могла оказаться последней.«Это было так страшно: земля горит, небо горит, рядом свистят пули и разрываются бомбы, а ты бежишь, ползешь к солдату, чтобы помочь, перевязываешь ему рану. Врачи делали до 30 операций в день, санитарка присутствовала на всех. Я убирала, чистила, готовила раненых к очередной операции. Людей было совсем мало, и одна санитарка убирала целый корпус. Раненые сначала лежали на нарах, а потом из немецких трофеев появились трехъярусные кровати, которые были заправлены простынями. Перевязочного материала катастрофически не хватало, и мы стирали бинты и салфетки. До сих пор стоит в ушах шум от машин по стерилизации приборов и белья. Одеяла отправляли в прожарку. За санитарными условиями следили офицеры: все должно было быть чисто и стерильно. Хотелось всем помочь, и я часто сдавала кровь. Моя всем подходила, и ее вливали и рядовым, и командирам… Самыми тяжелыми больными были контуженые и раненые танкисты. Помню, как привезли одного парня. Он обгорел так, что 2/3 кожного покрова было повреждено. Для танкистов у нас имелась специальная ванна, в которую мы помещали ребят, чтобы они отмокли. Вода нагревалась от их тел! Сжав зубы и глотая слезы, мы сантиметр за сантиметром снимали пригоревшую к коже одежду. Страшно было, когда ползешь перевязывать раненых, а кругом — кровь, оторванные части тела… Тот ужас — не передать словами. Искала живых, вытаскивала из-под завалов, на себе тащила с поля боя. Некоторые ребята отчаивались и просили: «Добей, сестричка»…» — взволнованно читает Катя записанные воспоминания бабушки…
Юной санитарке и самой довелось лечиться в своем госпитале почти месяц. После очередного боя в марте 1945 года ее ранило. Ранения оказались серьезными. Глубокие шрамы от осколков остались на виске, ноге и руке на всю жизнь.
В кругу родных: с внучкой Екатериной, правнуками Владом и Викторией.
Победу приближали как могли!
Ветеран рассказывала, как героически сражались наши солдаты, как стреляли легендарные «катюши», как люди приближали долгожданную Победу. День Победы Мария Григорьевна встретила в Восточной Пруссии, в городе Инстербург (ныне Черняховск). Это был такой счастливый день! Слезы и объятия! В честь Дня Победы были организованы грандиозные спортивные соревнования. И Мария заняла третье место в беге.За участие в боевых действиях Мария Григорьевна Клочкова (Винатовская) была награждена двумя боевыми наградами: медалями «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и восемью юбилейными медалями.
После окончания войны началось сокращение госпиталей, и Мария Григорьевна в 1946 году переехала в военный госпиталь в Пинск, перевелась из разряда военнообязанных в разряд вольнонаемных. Жила в монастыре, работала по сменам. Очень много раненых поступало из Пинских болот, где еще скрывались бандиты. Там ее настигла печальная новость: пал смертью храбрых брат Николай Винатовский…
Из гимнастерки — в платье сестры
В родной поселок Острино Мария вернулась лишь в 1947 году. Наконец-то девушка сняла гимнастерку. Одеть было нечего, поэтому пришлось одолжить платье у сестры. Надо было учиться жить новой, мирной жизнью. Мария пошла работать телефонисткой, затем устроилась в райфинотдел, вышла замуж, отстроила родительский дом, родила сына. Жить она осталась в родном поселке. Когда здоровье стало подводить — переехала в Щучин к любимой внучке Кате. Моя собеседница отмечает, что война не отпускала «бабулечку» и во сне. Она ценила каждый прожитый мирный день.— Мой долг, как и каждого человека, — помнить ветеранов, их ратный подвиг, ведь они сражались не ради славы, а за наш мир, который нужно беречь любой ценой, — подытоживает внучка Марии Григорьевны.
kasper@sb.by
