— 8 февраля 2021 года исполнилось 100 лет со дня рождения Ивана Павловича Мележа, а через десять дней, 18 февраля, мы сыграли премьеру, — говорит постановщик спектакля, главный режиссер Мозырского драмтеатра Роман Матвеевич Цыркин.
Первую свою награду спектакль завоевал в сентябре в Житковичах, на III региональном фестивале литературы, культуры и народных традиций «На земле Кирилла Туровского». В 2021 году оргкомитет фестиваля учредил литературную премию «Полесские росы», которая присуждается в самых разных номинациях, включая театральное искусство. И первым был отмечен спектакль Мозырского театра «Людзi на балоце»
А всего лишь через месяц он был дважды награжден в рамках Национальной театральной премии. Роман Цыркин стал лауреатом в номинации «Лучшая работа режиссера в спектакле драматического театра», а актер Михаил Клименко был удостоен премии жюри за роль Халимона.
Нынешний спектакль «Людзi на балоце» — второй в истории Мозырского драматического театра. Первый раз это название появилось в афише театра еще в те времена, когда он был любительским, народным. В октябре 1965 года его режиссером был назначен Михаил Ефимович Колос. Он поставил «Раскіданае гняздо», «Паўлинку», «Людзі на балоце».
На премьеру тогда приезжал Иван Мележ.
Его родная деревня Глинище Хойникского района ровно в ста километрах от Мозыря. Не так уж и близко, если по-старинному, пешком, но все же один историко-этнографический регион — Восточное Полесье. Народным артистам — не по званию, а по происхождению — даже не надо было искать ключ к его прозе. Тогда, два поколения назад, все было еще свежо, еще на поверхности.
Теперь, через 100 лет после событий, после двух постановок в Купаловском театре, — первая из них, осуществленная Борисом Эриным в 1965 году, стала классикой и визитной карточкой, как купаловская «Паўлинка», — режиссеру пришлось уже много думать, как провести свой корабль самым точным маршрутом между классикой и современностью.
— Это совершенно другая постановка, — говорит Роман Цыркин. — Меня интересовали люди на изломе эпох, когда у них все рушится, все ломается. Идет передел собственности. Но главное — рушатся семейные устои, а значит, дальше ничего не будет. Поэтому у нас в конце спектакля Ганна уходит одна, Василь ее предает. В нашем спектакле нет ни хороших, ни плохих. Каждый думает о себе, о своем благополучии.
И с отрицательными персонажами в спектакле тоже все непросто.
— Тот же Евхим, казалось бы, отрицательный персонаж, — говорит режиссер, — но он любит Ганну и видит, что она его не любит, что любовь нельзя купить. От этого он и пьёт, и бьёт её, но все равно это его личная трагедия. И то же самое Халимон Глушак. Он хозяин, которого лишают его земли. Человек, который всю жизнь работал, а его потом назвали кулаком. Но кто, какие люди пришли на смену этому хозяину земли? Потому все и рушится.
Совершенно иначе подана в спектакле и линия обманутой девушки Хадоськи. У Мележа все заканчивается довольно прозаично, а тут девушка в белом, ночь, река, и тут уже зритель сам решает, чем кончилось — то ли утопленница и русалка, то ли омовение от греха.
Театр все же — это другая поэтика, да и время вносит свои коррективы. Чтобы донести свою мысль, Цыркин внес в инсценировку свои изменения.
— У нас немножко другие акценты в спектакле. Я думаю, он очень актуально прозвучал, современно, — говорит режиссер.
И действительно, мозырянам нравится спектакль. Каждый раз в зале много молодежи. Спектакль заставляет думать, сравнивать, перечитывать прозу Мележа.
Мы проводили конференции со зрителями по поводу этого спектакля. И зрители задавали вопросы: «А вот у Мележа так, а у вас иначе…» Да, у Мележа иначе, но у нас свой собственный взгляд на события! Чем, в общем-то, театр и должен заниматься.
Не говоря уже о том, что у Мележа три романа, целая хроника, а спектакль длится час сорок чистого времени, не считая антракта, и вместить в него все невозможно.
Любопытно, что премию Цыркин и его труппа получили за верность классическим традициям, тогда как театр — я имею в виду нынешний, профессиональный — в 1990 году задумывался и создавался как экспериментальный. Он так и назывался в ту пору — Белорусский экспериментальный театр «Верасень».
Любопытно, что за тридцать минувших лет классика воспринимается свежо и экспериментально, а постмодернистская стилистика со всем в придачу новоевропейским либерализмом — как сплошной протухший штамп.
А значит, идет процесс духовного выздоровления и возвращения к нормальным ценностям, которыми всегда жил и дышал наш народ.
Фото Мозырского драматического театра имени Ивана Мележа
