Мужчина вошел в купе, и оно сразу стало тесным — таким большим он мне показался. Поздоровался, разделся, сел у окна и достал из потертого портфеля книгу, обернутую белой бумагой. Поезд тронулся. Гомельский вокзал отплыл, замелькали столбы и здания.
Мужчина пожилой, за семьдесят. Он как–то нервно вытер старомодные очки в роговой оправе. Прижался спиной к стене, руки положил на книгу, словно она их грела. Сидел с закрытыми глазами и тяжело дышал. Закладку в книге заменял талончик, и это меня позабавило. Сам так делаю, когда увлекусь чтением.
Он поднял книгу, раскрыл и поднес к лицу. Когда переворачивал страницу то нервно и быстро, то медленно, в стеклах очков отражался белый цвет. Его толстые губы шевелились, складываясь в горькую улыбку, а иногда уголки рта опускались, как у театральной маски, и застывали. Бывало, на щеках двигались желваки и он едва слышно чертыхался.
В Буда–Кошелево он тихо рассмеялся, как ребенок, и задышал очень часто. Проводница проверила билеты, и мой сосед по купе заказал чай. Сделал это механически, чтобы только не мешали читать.
Читайте также
В Бобруйске я услышал его быстрый шепот, мне показалось, он стал молиться. Выйдя из купе, я долго стоял в коридоре, глядя в окно на знакомые пейзажи, на синий трактор с прицепом, застывший на переезде перед шлагбаумом, на реку... Когда вернулся на свое место, мужчина сидел, зажав книгой пальцы правой руки. Его лицо искажала гримаса страдания. На меня он даже не глянул, словно меня и не было. Я еще подумал, что, если бы я вышел на этой станции, то он бы не заметил.
В какой–то момент он вздохнул, опустил книгу. Из–под очков потекли слезы. Он вытер их рукавом свитера и закрылся книгой в белой обложке. Она мелко дрожала в его руках, как ложечка в стакане давно остывшего чая.
Я подумал, что вот видел тысячи читающих людей — детей, взрослых в разных местах, но никогда не видел человека, читающего с такой невероятной страстью. Попробовал отгадать–представить, что же за книга в руках этого крупного пожилого человека. О чем она? Кто он?
Мой сосед был похож на человека ученого, на профессора, на технаря, преподающего точные науки. Также он мог быть и бухгалтером крупного предприятия, распределяющим большие суммы. Об этом говорили его потертый черный портфель, массивные очки с толстыми линзами и умное лицо.
Читайте также
Вошла проводница, вернула билеты, глянула на одинокий стакан с чаем и, пожав плечами, вышла.
В Руденске мужчина закрыл книгу. А потом сидел некоторое время, крепко сжимая ее пальцами. Так крепко, что суставы побелели.
— Извините меня еще раз. Вы, наверное, думаете, что я тронулся рассудком, сошел с ума? — глядя в пол, произнес он тихо.
— Нет, что вы...
Он аккуратно развернул белую бумагу, перевернул книгу и, не выпуская из рук, показал заднюю обложку. Там был портрет автора — молодого мужчины в клетчатой рубашке.
— Это Олег. Мой сын...
Под фотографией было две даты, соединенные тире, но это я заметил не сразу, а только в самый последний момент.
ladzimir@tut.by
