Зато ситуация с детьми действительно сложная. Слишком много примеров, когда они не оправдывают надежды родителей и, ломая собственную судьбу, тем самым нередко обрекают на тягостные муки своих близких...
Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙ
В тот далекий уже вечер ветер с Балтики разгонялся быстро, неожиданно, и тогда неприятно скрипели сухие ветки на старых деревьях, а то и падали раньше времени. Тем временем и заявился ко мне закутанный в плащ сосед — смотритель местного Дома охотника Генрих. Рассказал, что разрушилась крыша Прохоровой бани, и даже часть верхнего угла. Упавшая осина напрочь заклинила дверь. Но самое тревожное было то, что из бани доносились приглушенные стоны и взволнованные голоса.
— Кто там может находиться? — спросил я у приятеля.
— Да откуда мне знать, — ответил он. — Знаю, что там частенько куролесят парни с кирпичного завода. Прохор сдает им баню за деньги, а сам он, насколько я знаю, уехал к сестре в райцентр.
Я взял бинты и аптечку, а Генрих прихватил лом. Сгибаясь под напором ветра, мы двинулись к месту происшествия. Помощь пригодилась, ибо сами гуляки из бани точно бы не выбрались. Мужики, то есть молодые люди, пившие пиво в предбаннике, были больше напуганы, чем ранены, и весьма растеряны. Из двух девчат, которые тоже присутствовали, Генрих узнал Нинку. Принялся ее стыдить, но я его остановил. Девушка явно нуждалась не только в перевязке, а в более серьезной медицинской помощи. Даже не будучи специалистом, я понял, что у Нинки вполне может быть сотрясение мозга.
На следующий день, уточнив адрес у Генриха, я отправился навестить пострадавшую от стихии. Девушка была дома, завтракала в горнице со своей тетушкой Аксиньей. Эту пожилую женщину со строгим лицом и грустными глазами я несколько раз видел в нашем поселке, куда она приезжала в автолавку на велосипеде. Я не стал задерживаться и, убедившись, что Нина в порядке, вернулся на усадьбу.
Еще через несколько дней ко мне на том же велосипеде заехала сама Нинка. Поблагодарила за оказанную помощь и игриво спросила, как будет со мной расплачиваться.
— Смотри, доиграешься ты со своим языком и характером! — ответил я тогда девушке. — Гром и молния не всегда бьют мимо, как в вашем случае.
Не знал, что эти мои слова окажутся в какой-то степени пророческими...
Время бежит быстро, и вскоре другие события и происшествия отодвинули в прошлое тот случай. И вот новая встреча с девушкой из полуразрушенной бани. О том, что Нинка вернулась в поселок, рассказал, как водится, Генрих. Тогда я узнал и некоторые подробности из жизни этой энергичной особы. Оказалось, что ее отец утонул во время браконьерской рыбалки, когда девочке было всего три годика. Еще через пару лет мать, любившая выпить, погибла при неизвестных обстоятельствах, возвращаясь поздним вечером с фермы в подпитии.
Осиротевшую Нинку забрала к себе тетя Аксинья, работавшая в местной школе учителем белорусского языка. В силу здоровья у самой женщины детей быть не могло, и она сильно привязалась к оставшейся без родителей племяннице. Девочка стала ей по-настоящему родной. А как она радовалась, когда Нина впервые назвала ее мамой! Разумеется, делала все, чтобы детство малышки было не хуже, чем у других. Однако, когда дочка стала подростком, учительница начала замечать, или, лучше сказать, чувствовать, какую-то червоточину в характере своей воспитанницы. Объяснить ее словами она не могла, потому старалась быть еще внимательнее и гнала дурные мысли прочь.Между тем сама Нинка довольно быстро поняла, что в небольшом поселке свою жизнь не устроишь, и стала искать способы перебраться в областной центр. Вскоре бравый водитель-дальнобойщик увез ее из родных мест. Поначалу все складывалось вроде бы неплохо, девушка время от времени приезжала с гостинцами навестить свою матушку Аксинью. Надо было видеть, как расцветала в такие дни бывшая учительница, а ныне пенсионерка. Жизнь с дальнобойщиком, однако, не сложилась, и стала Нина вольной птахой летать по разным злачным местам. Познакомилась между делом с Тимофеем, у которого было свое небольшое строительное предприятие. Нинка даже, как рассказывали, старалась помогать ему в делах. Супруг, скорее всего, пытался ввести ее в курс дела. Когда его посадили, Нина, как могла, стала заправлять его бизнесом. По крайней мере, так говорили в округе. Теперь она все реже навещала Аксинью, ссылаясь на занятость. И вдруг разнеслась весть, что племянница собирается вернуться в поселок и даже возродить заброшенный кирпичный завод.
Как-то в полдень, когда я размышлял, чем можно поживиться в холодильнике, чтобы на скорую руку приготовить обед, у ворот остановилась недорогая, но вполне приличная иномарка. Из нее вышла моя давняя знакомая.
— Вот, решила пройти по местам боевой славы, — рассмеялась Нина. — Заодно и вас навестить. Как вы тут?
Мы пили кофе в беседке, и я, внимательно рассмотрев девушку, все больше убеждался, что на серьезную бизнес-леди она не тянет. Во всяком случае, не на ту, что сможет возродить заброшенный кирпичный завод. Что-то тут не так…
Дело в том, что в свое время, когда я работал журналистом в солидном издании, мне частенько доводилось встречаться с предпринимателями, среди которых были и дамы. Хорошо изучил и одежду, и манеру поведения, и речь. О многом говорили и небольшие детали, вроде маникюра и парфюма. Даже судя по автомобилю, состоятельной Нинку явно не назовешь. Хотя, уверен, не бедствует. Впрочем, какое мне до всего этого дело?
Прошла всего неделя, и ко мне на своем стареньком велосипеде приехала Аксинья.
— Что-то с Ниной случилось? — опередил я гостью.
— Случилось, Иванович, помощь твоя нужна…
— Ну, выкладывай…
— С час назад приехала к нам милицейская машина, и вышли из нее двое. Сказали, чтобы Нина собиралась — с ними поедет.
— А как сама Нина вела себя все это время? — поинтересовался я.
— Вроде как нормально, — ответила гостья. — Только побледнела сильно.
— Зато ты вся черная, — заметил я. — Чего раньше времени убиваешься? Мало ли что там могло случиться.
— Нет, Иванович, сердце мое не обманешь, — горестно вздохнула женщина. — Чую, серьезная беда пришла в наш дом. Вот и хочу попросить тебя, узнай, что да как.
Аксинья уехала, а я подумал, с чего бы начать. Отыскал номер знакомого следователя. Повезло, приятель был хорошо осведомлен. Оказалось, что когда мужа Нины отправили в места не столь отдаленные, все их имущество изъяли за долги, в которые благоверный успел вляпаться. Она осталась ни с чем. Тогда и вышли на нее злоумышленники, промышлявшие телефонным мошенничеством. Нина охотно согласилась на такую «работу». Она оказалась неплохой актрисой, сообщавшей перепуганным бабушкам и родителям, что их дитя попало в беду и срочно требуются деньги для того, чтобы не возбуждать уголовное дело. Иногда женщина изображала сердобольного адвоката, готового прийти на помощь попавшей в беду семье. Увы, всегда находились люди, попадавшие в подобные ловушки. Когда зарабатывающую отвратительным ремеслом группу взяли с поличным, поначалу подельники Нину не сдали. Но следователи все же добрались и до нее. Тогда и направилась милицейская машина в поселок, где Нина надеялась отсидеться до лучших времен. Не получилось…
Мне было искренне жаль Аксинью, и я не сразу решился рассказать ей обо всем. Когда, наконец, сделал это, услышал от нее любопытную фразу: «Вот и проявилась та червоточина в ее характере, о которой я всегда подозревала… А ведь сколько всего хорошего в нее было вложено…»
Когда я в последний раз видел бывшую учительницу у автолавки, на нее было больно смотреть. Похудела, почернела лицом, а мешки под глазами выдавали проблемы со здоровьем.
С Балтики все чаще дули сердитые ветры. Но я надевал куртку и не торопился отправляться в дом. В один из таких вечеров Генрих принес плохую весть. Есть подозрения, что Аксинья пыталась наложить на себя руки. Она в больнице, и медики борются за ее жизнь. Я дозвонился до главврача, и он заверил меня, что шансы спасти тяжелую пациентку есть. Когда дела у Аксиньи пойдут на лад, то я обязательно навещу ее и приложу все усилия, чтобы убедить женщину собраться с духом и жить дальше. Всегда есть и другой берег в любой, даже самой непростой жизненной истории. Надо лишь его разглядеть…
