Об отце никто никогда не писал, но главной благодарностью ему были скупые слова сослуживцев, которых он вернул в строй. Удивительно, но они приезжали к нему и после войны, нередко привозили даже родственников с просьбой помочь и им. Такова была его репутация…
Во дворе нашей бобруйской усадьбы отец построил небольшой гостевой домик в виде однокомнатной квартирки, где на время останавливались его фронтовые друзья и знакомые. Это были самые разные люди. С каждым из них отец радушно общался. Однако один из гостей обратил на себя особое внимание, так как был молчалив и угрюм.
Я случайно услышал разговор родителей.
— Понимаешь, — говорил отец, — если я откажу ему в операции, он посчитает, что я таким образом хочу ему отомстить. Но я на самом деле не могу ему помочь. Убрать такую опухоль без величайшего риска просто невозможно в наших условиях.
— А ты направь его к Соловью, — подсказала моя мудрая матушка. — Если уж Виктор Борисович не возьмется ему помочь, то никто другой точно ничего не сделает.
— Так и поступлю, — согласился отец.
Я попросил мать рассказать о Соловье. По ее словам, он был другом и однокурсником отца. «Хирург от бога», — сказала матушка. Сначала его пригласили на работу в один из центральных госпиталей Москвы, а после войны он жил с семьей в Ленинграде.
Позже, наткнувшись в газете на заметку об уникальной операции, которую провел Виктор Борисович Соловей, я продолжил разговор о нем с матерью. Вспомнил и угрюмого гостя, который жил несколько дней у нас. Узнал, что во время войны этот человек едва не погубил отца. Написал на него донос, обвинив в халатности и даже вредительстве. В то время армейская контрразведка не могла вплотную не заняться таким случаем. На какое-то время отца даже отстранили от выполнения обязанностей. Спасла решимость командира и сослуживцев отстоять доброе имя фронтового хирурга. Спустя почти десять лет этот человек решился вновь встретиться с отцом и, зная его репутацию специалиста высокого класса, просить о помощи.
— Выходит, папа тогда ему все-таки помог, отправив своего обидчика с личной просьбой к другу, — сказал я матери.
— Да, помог, — ответила она. — Но отцу врач не смог помочь, когда тот заболел и я отвезла его в Ленинград к Виктору Борисовичу. Он тогда сильно переживал, что мы не приехали к нему хотя бы несколькими неделями раньше. Так что, сынок, порой бессильны даже такие боги медицины, как Соловей…
Потом по жизни я не раз вспоминал этот случай. Особенно когда общался с фронтовиками. Их было немало в редакции, где я начинал свою журналистскую карьеру. Это были удивительно красивые люди. Прежде всего своей добротой, готовностью проявить милосердие к тем, кто в этом нуждался. Они прошли суровые испытания войной, но ни в их словах, ни тем более в поступках никогда нельзя было увидеть следов некой озлобленности, обиды, что именно им выпали те самые испытания. До сих пор помню тот некрасивый для меня случай, когда я в запале бросил непродуманную фразу в адрес одного из таких людей. Он не стал отвечать мне чем-то подобным, а просто развернулся и молча ушел. Однако чуть позже, когда я попал в неприятную ситуацию, тот самый бывший фронтовик первым пришел мне на помощь и разрулил ситуацию.
Сегодня нет-нет да и думаю, что рано или поздно завершатся боевые столкновения на полях Украины. Какими вернутся эти парни и мужчины к родным порогам? Куда денутся те неприязнь и даже ненависть, которую взрастили в умах и душах многих украинцев те, кто готовил эту войну? И как могло случиться, что некогда еще вполне нормальные люди стали готовы издеваться над ранеными и безоружными пленными? Неужели и впрямь мир катится к тому времени, когда такое понятие, как милосердие, будет сдано в утиль? Такое возможно лишь при условии, что противостояние добра и зла закончится победой последнего. Наверное, оно, это противостояние, было всегда и лишь обострялось время от времени. Похоже, ныне именно такое обострение.
И все же у каждого остается выбор в определении своей позиции. Сегодня это особенно важно. Нетрудно заметить, как все сплоченнее становится белорусское общество. Люди одобряют политику руководства своей страны — мудрую, взвешенную и в то же время готовую ко всякого рода неожиданностям. И это обнадеживает, когда пытаешься заглянуть в завтрашний день.
Сам я никогда не считал себя великим оптимистом, но житейский опыт убеждает: в упомянутом противостоянии добра и зла все-таки победит здравый смысл. Иначе на кой ляд создавался этот мир, если ему уготован некий мрачный конец?
Завершая тему, с которой начал эти заметки, задамся отнюдь не праздным вопросом: действительно ли, как нередко можно слышать, прощать и проявлять милосердие никогда не поздно? В поисках ответа приведу свой пример.
Заметил, что, как это ни удивительно, наиболее острые недоразумения и обиды возникают между людьми, связанными родственными узами. При этом частенько рожденные на пустяках. Прошел через это и я… Одна из таких родственниц сильно обиделась на меня за то, что я не приехал на свадьбу ее дочери. Дело было даже не в том, что мне на торжестве отводилась роль свадебного генерала, чего я терпеть не могу, но я действительно был занят. На этот раз я тоже, как говорится, закусил удила. Ранее я многим помог ее второй дочери, когда той понадобилось устраиваться на работу и искать жилье. Мы перестали общаться почти на десять лет! К тому времени состарилась и заболела моя матушка, которая жила одна и не хотела переезжать ко мне в столицу. Конечно, я мог организовать ей должный уход, но понимал, что лучше всех с этим могла бы справиться та самая родственница, с который мы были теперь вроде как в ссоре. Я легко переступил через себя, обрадовалась и она моему предложению присмотреть за матерью.
С той поры наши отношения стали даже теплее прежних. Мы вовремя простили друг друга. После сравнительно несложной операции эта родственница неожиданно для всех умерла на второй день после возвращения из больницы. Это я к тому, что прощать вроде бы никогда не поздно, но можно и не успеть. В жизни всякое случается… Увы, есть у меня и такие примеры. Безусловно, я сожалею о них.
Наиболее любимые мною передачи по телевидению заканчиваются поздно. Перед тем как лечь спать, я вглядываюсь в окна нескольких многоэтажек напротив. Люди отдыхают, готовясь таким образом к новому трудовому дню. Молодцы! Совсем мало окон, в которых еще горит свет. Могу предположить, что за теми стенами есть и те, кому не спится потому, что их мучают воспоминания, в которых ничего уже нельзя изменить. Ну что же, мы сами выбираем свою большую Дорогу…
