Китель

В 90–х ГОДАХ прошлого века путем трехходовой обменной комбинации у меня появилась бэушная двухкомнатная квартира в Минске. Где сейчас ее предыдущие хозяева, я не знаю. Но помню, что главу семьи звали Роман Сергеевич. И был он майором артиллерийских войск в отставке.

Отголоски быта бывших владельцев еще долго аукались нашей семье. Во–первых, у них жила огромная кавказская овчарка, и довольно продолжительное время собачью шерсть можно было обнаружить в самых неожиданных местах, включая первые, вторые и третьи блюда.  Во–вторых, у сына Романа Сергеевича, похоже, было «невинное» хобби, приносящее некоторый доход, — снятие и последующая перепродажа автомобильных эмблем. В пакете, найденном мной в укромном уголке антресолей, их было более сотни, в том числе и от «Запорожца» (из любви к экзотике, что ли). За этой коллекцией периодически приходили «невнятного» вида подростки и предъявляли претензии на правообладание ею. Утомленный подобными посещениями, я сделал вид, что поверил одному из «коллекционеров»... Но самые большие круги на тихой глади моей семейной жизни шли от предыдущей службы Романа Сергеевича. Многие годы меня (как прежнего хозяина — майора в отставке) поздравляли с 23 февраля от имени военкомата. Несколько раз приглашали на офицерские собрания с дай Бог памяти какой повесткой дня. Дважды (правда, в первый год проживания) приходили грозные повестки из налоговой инспекции с непрозрачными намеками на финансовые санкции. Один раз заявился колоритный тип, явный фанат самого популярного изобретения Менделеева. Разговор между нами проходил в духе «Афоня мне рубль должен» и закономерно закончился так же, как и в этом фильме.

Апофеозом всему стал ранний (примерно в шесть утра) визит солдатика–вестового. Показывая мне в дверной глазок устрашающего вида бумагу, он срочно приказывал мне (читай — Роману Сергеевичу) явиться в энное место для проверки моей мобилизационной готовности. Используя ряд непечатных выражений с преобладанием междометий и глаголов, я выразил свою абсолютную мобилизационную неготовность. После этого меня оставили в покое.

Пора, однако, как–то легитимизировать заголовок этого материала. Переезжая, Роман Сергеевич скорее оставил, чем забыл, свой повседневный майорский китель с погонами и петлицами. Таким образом, он переложил ответственность за судьбу кителя на меня.

Я категорически отказался его выбрасывать, несмотря на требования домочадцев. Рука не поднялась. Офицерский китель, валяющийся в мусорном баке, — такая картина просто не укладывалась в моей голове. Пусть это были вещи, по сути, незнакомого человека, которого я видел три раза в жизни. Но он был офицером. И перемещение кителя из гардероба в «благоухающее» нутро мусоровоза казалось мне нокдауном для офицерской чести и престижа воинской службы вообще.

За десять лет и два косметических ремонта мне удалось отбить еще несколько попыток родных посягнуть на утилизацию обмундирования бывшего хозяина. Подействовало только мое утверждение, что военная форма для мужчины — это как свадебный веночек для женщины (т.е. с грифом «хранить вечно»). Хоть это была и чужая «свадьба»...

Прошло 14 лет. Очередной ремонт в квартире был затеян более чем нешуточный. Речь шла уже о каждой свободной пяди жилплощади. Некуда стало вешать собственную одежду, и китель снова стал камнем преткновения. На этот раз серьезным...

В общем, майорского кителя у меня больше нет. Я срезал с него погоны и петлицы и прямо с вешалкой ночью оставил во дворе. Утром кителя не было. Маловероятно, что кто–то другой взял его на ответственное хранение. Из–за хорошего качества ткани и подкладки его, скорее всего, постигла иная участь...

Свою собственную армейскую форму (правда, чином намного ниже, чем у Романа Сергеевича) я тщательно берегу уже почти 20 лет. Точно так же поступают сотни тысяч белорусских мужчин. У каждого из нас для подобного поступка своя мотивация. Но важен сам факт, что многие сознательно хранят в своих домах кусочек армии. А значит — жизнь продолжается... В любом случае, Роман Сергеевич,простите...