На страницах «СБ» за 7, 8 и 9 июля сего года рассказывалось о легендарном советском летчике–штурмовике Герое Советского Союза Борисе Окрестине, экипаж которого отважно сражался, освобождая Белоруссию от фашистской нечисти, и погиб 6 июля 1944 года в боях за Минск. Случилось это 65 лет назад, и ровно столько длился поиск места его героической гибели. В конце сентября останки летчика–героя были найдены. И найдены, как оказалось, не в первый раз...
Удивительно, но «яму» — место падения штурмовика Ил–2 Героя Советского Союза гвардии старшего лейтенанта Бориса Окрестина — поисковой группе из 52–го отдельного поискового батальона пришлось показывать мне. Удивительно, потому что подразделения 1–й поисковой роты этого батальона целый месяц, с 1 по 31 октября 1995 года, вели здесь поисковые работы. Значит, должен же быть хоть какой–то архив, дело с документами и картой... Да и само место находится не где–нибудь в глуши, а почти в пределах Минска, всего в 200 метрах от солидного бетонного забора Объединенного института энергетических и ядерных исследований — «Сосны». Рядом прекрасная асфальтированная дорога, по которой ходит автобус обычного городского 110–го маршрута. Раскрываю столь подробно координаты лишь потому, что очередные раскопки здесь завершены и все, что можно было найти за 4 дня, надеюсь, найдено.
23 сентября уже первые часы работы поисковиков дали ошеломляющий результат. Тщательно просеивая землю, выброшенную из «ямы» людьми, копавшими здесь ранее, младший сержант Евгений Селявский и ефрейтор Юрий Сергеев обнаружили фрагменты человеческих останков, пуговицы со звездочками от гимнастерки и погона, крючок–застежку от армейских галифе. Внимательно перебирая руками каждый комочек земли, Юра Сергеев обнаружил маленький металлический пятиугольничек, заставивший всех нас просто ахнуть. Колодка от медали! Делаю предположение, что не от медали, а от ордена Красного Знамени. А их, как известно, у Окрестина было два. Археолог Вадим Томилин в тот же день провел сравнительный анализ найденной колодки. Мое предположение подтвердилось. К ней крепился именно орден Красного Знамени. Совпадение всех характерных деталей стопроцентное! Самого ордена, к сожалению, найти не удалось.
В 1972 году школьники Луговослободской средней школы в этой же «яме» нашли орден Отечественной войны II степени, а поисковики группы «Каскад» Виталия Лунева в 1990 году — колодку с лентой от медали «За оборону Сталинграда». Все эти награды были у Бориса Окрестина в том последнем полете. Что подтверждается записью в Книге учета погибших награжденных военнослужащих 74–го гвардейского штурмового авиаполка за 1944 — 1945 годы, которая хранится в Центральном архиве министерства обороны Российской Федерации. В ней отмечено, что при погибшем Борисе Семеновиче Окрестине находились следующие ордена: Красного Знамени — 2, Красной Звезды — 1, Отечественной войны II степени — 1, Александра Невского — 1. Ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 3370 при нем не было. Как и Красной Звезды (его единственной награды. — Прим. авт.) при воздушном стрелке из экипажа Окрестина гвардии старшине Викторе Солодухине. Довожу это до сведения лиц, невероятно озаботившихся поиском «Золотой Звезды» после публикации в июле статьи об Окрестине.
Следующий день раскопок привел нас к важнейшей находке. Прапорщик Николай Подосиновик на одном из скатов «ямы», на глубине всего 15 — 20 сантиметров, под слоем мха и земли увидел целлофановый мешок с останками летчика, найденными поисковой группой Виталия Лунева еще в 1990 году. Именно Виталий тщательно упаковал их в этот мешок, вложил в металлический короб–банку и закопал на глубину 1,5 — 2 метра под деревом со специальной пометкой. Сделал он это в надежде установить впоследствии имя летчика и захоронить его с соответствующими почестями. Нашли мы и проржавевшие обломки банки, которые валялись совсем недалеко, под елочкой. Совершенно очевидно, что короб–банку кто–то выкопал, достал из нее мешок с останками и прикопал рядом с «ямой», скрыв при этом сам факт находки. Кто это сделал и когда? Судя по плотности грунта и нетронутому многолетнему мху, произошло все более 10 лет назад. Внимательный читатель помнит, что в июле нынешнего года автор этих строк вместе с Виталием Луневым выезжал на место падения самолета для того, чтобы найти то самое дерево с пометкой, под которым Виталий со своими ребятами–поисковиками закопал короб с останками. Найти его нам тогда, увы, не удалось. И теперь понятно почему. Это дерево, уже основательно подгнившее, мы откопали в «яме» на глубине более 2 метров! Кто–то его не только срубил, но и аккуратненько «упаковал» под тяжелым слоем земли. Этот кто–то, без всяких сомнений, нашел и короб, и останки. Что тут сказать? Слава Богу, хотя бы не выбросили найденное, и на том им спасибо. В глазах ребят–поисковиков я отчетливо читал немой укор этим неизвестным горе–археологам. Но странно и удивительно, что в октябре 1995 года все это не было найдено их коллегами из поисковой роты.
Кстати, во время нынешнего поиска останков летчика не обошлось и без мистики. 6 июля, в день гибели экипажа, я вместе с работниками Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны был здесь, на «яме». После того как мы собрали для музея хорошо сохранившиеся части бронекорпуса штурмовика, я, выполняя наказ ветеранов нашей 1–й гвардейской штурмовой авиадивизии, по фронтовой традиции наполнил поминальный граненый стакан водкой и, накрыв его хлебушком, стал искать место, где чарку поставить. Какая–то неведомая сила подвигла меня к покрытому изумрудным мхом холмику... Именно под ним 24 сентября прапорщик Николай Подосиновик и обнаружил останки летчика.
В ходе дальнейших раскопок 24 и 25 сентября ребята находили не только многочисленные обломки самолета Ил–2 (ими здесь буквально нашпигована вся земля), но и разрозненные фрагменты останков летчика. К сожалению, даже при огромном старании все их найти, увы, уже не удастся никогда. И не только потому, что самолет разрушен взрывом огромной силы. Причина еще и в том, что на этом месте, в «яме», неоднократно копали с 1972 года, то есть 37 лет... Как оказалось, человеческие останки здесь находили в 1972 году школьники Луговослободской школы, которые почему–то не рассказали о том своему учителю Сергею Николаевичу Кушнеру, возглавившему впоследствии поисковые работы. Наши попытки связаться с ними не увенчались успехом, а Сергей Николаевич уже, увы, умер.
Надеюсь, нынешние раскопки были последними. Следы предыдущих видны на каждом шагу. Обнаруженные нами пять свечей зажигания от двигателя АМ–38Ф не вырваны взрывом, а аккуратненько выкручены гаечным ключом. Нашелся рядом и сам ключ, основательно изъеденный временем и ржавчиной. Все гильзы от пушек и пулеметов, которых здесь множество, с целыми капсюлями, но с отделенными от них пулями и снарядами. Кто–то таким образом добывал из них порох. Кстати, большое количество металлических лент от пулеметов и пушек подтверждает то, что экипаж сбили в первом же заходе на цель, боекомплект израсходовать не успели.
Согласно архивным документам Ил–2 Бориса Окрестина имел на борту и 350 килограммов малокалиберных осколочных бомб АО–2,5 СЧ. Они располагались в бомбоотсеках, находившихся у самолета в центроплане, рядом с бронекорпусом, и наверняка во время его падения сдетонировали. Довольно крупный фрагмент одной бомбы нам удалось отыскать. Поисковики наткнулись и на удивительно хорошо сохранившиеся кусочки деревянной обшивки из многослойного березового шпона с гвоздями и металлическими лентами, с помощью которых она крепилась на фюзеляже и крыльях. Вызвал у нас большой интерес и зеленый плафон от лампы аэронавигационного огня с законцовки правого крыла штурмовика. Ранее был обнаружен отражатель от посадочной фары с левого крыла самолета. Ничего не найдено только от деревянной хвостовой части. Здесь же, за пределами бронекорпуса, находилась и кабина воздушного стрелка гвардии старшины Солодухина. Среди находок очень много фрагментов от приборной панели летчика: тумблеры, манометры, переключатели, экранированные провода. Вся «яма» усыпана осколками плексигласа от остекления кабины и кусками 64–миллиметрового бронестекла от лобового бронекозырька летчика. Это в очередной раз подтверждает, что здесь найдена именно кабина летчика, где и находились его останки. То, что это Борис Окрестин, подтверждается архивными документами. Среди важнейших тот, который называет номер авиамотора самолета Окрестина, полностью совпадающий с номером на бирке, найденной на месте раскопок. Напомню, эксперты прочитали его как 25780, а номер двигателя у самолета Окрестина — 257804. Сегодня я успокою и самых недоверчивых. Ржавчина съела цифру 4 не до конца, и часть ее при внимательном рассмотрении отлично читается. Таким образом, вопрос с номером двигателя снят. Этот мотор стоял на самолете № 9299 — машине Бориса Окрестина.
Совершенно точно совпали и координаты падения его самолета с теми, которые отмечены в архивных документах. В дополнение к опубликованному ранее привожу еще один документ. В оперативной сводке № 169 к 21.00 06.07.1944 года штаба 1–й гвардейской штурмовой авиадивизии значится: «74–й гв. шап четырьмя группами и пятью парами, под прикрытием 86–го гв. иап, бомбардировочно–штурмовыми действиями уничтожал войска и боевую технику противника в районе Загорье, Застенок, Апчак, Каралищевичи... Боевая потеря: 74 гв. шап–командир АЭ гв. ст. лейтенант Окрестин Борис Семенович, воздушный стрелок — Солодухин В.М., самолет № 9299 в районе высоты 247 был сбит огнем из танков». На фронтовой карте высота 247,2 (на немецкой карте она обозначалась как 247,1) располагается рядом с тем самым местом, где и в 1972 году найдены обломки самолета, а впоследствии и останки летчика. Успокою тех, кто, прочитав об этом в газете в июле, бросился к современной карте и высоту 247,2 не обнаружил. Сегодня она обозначается на картах как высота 246,4. Специально приводим в нашей публикации фрагменты фронтовой и современной карты, чтобы 
каждый читатель лично убедился в том, что это одна и та же высота. Подводя черту под вышесказанным, приведу данные еще одного важнейшего документа — акта расследования причины потери самолета Ил–2 старшего лейтенанта Б.Окрестина. В нем отмечается, что пятерка штурмовиков Окрестина, находясь в правом пеленге, заходила на цель с левого круга с пикирования. На первом заходе самолет ведущего загорелся и упал в лес в районе высоты 247, которая находится в 3 километрах северо–западнее населенного пункта Апчак (ныне это Обчак. — Прим. авт.). В качестве причины потери экипажа и самолета командир 1–й гвардейской штурмовой авиадивизии гвардии полковник С.Прутков отметил следующее: «Действуя по окруженной группировке, скрывающейся в лесах в районе юго–восточнее Минска, которая тщательно маскировала свою технику и особенно танки в лесных массивах и на опушках лесов, штурмовики не могли обнаружить зенитные средства и танки, стреляющие по самолетам. Летчики, увлекаясь уничтожением живой силы и техники, пикировали до бреющего полета. На выводе из пикирования прицельным огнем из танка был сбит самолет ведущего, Героя Советского Союза гвардии старшего лейтенанта Окрестина».
Для геройского экипажа Окрестина это стал 11–й боевой вылет в ходе операции «Багратион». Все они были исключительно успешными, нанесшими огромный урон врагу. Их самолет упал в лес, где прятались тысячи гитлеровцев с боевой техникой. И сегодня каждый метр земли здесь усеян осколками бомб и реактивных снарядов РБС–132. Все вокруг в обвалившихся немецких окопах и блиндажах. Фашисты дорого, очень дорого заплатили за смерть одного из самых лучших экипажей советской штурмовой авиации.
28 сентября, накануне своего 50–летия, на место раскопок из Бреста приезжал Виталий Лунев. Он опознал найденные его поисковой группой «Каскад» в июле 1990 года останки летчика. В этот же день они были переданы старшему следователю Минской районной прокуратуры Андрею Волосяну. После проведения положенной в данном случае судебно–медицинской экспертизы останки Бориса Окрестина будут переданы местным властям для принятия решения об их захоронении. И надеемся, наконец–то найдут свое последнее упокоение на Военном кладбище по улице Козлова в Минске.
А на месте гибели экипажа надо поставить хотя бы скромный обелиск. Однако отыщутся ли для этого святого дела средства?
В заключение хочу поблагодарить поисковиков 52–го отдельного специализированного поискового батальона: прапорщика Николая Подосиновика, старшину Сергея Чаховского, ефрейтора Юрия Сергеева, младшего сержанта Евгения Селявского, сержанта Николая Евтуха и археолога Вадима Томилина за активное участие в раскопках на месте гибели экипажа командира 1–й эскадрильи 75–го гвардейского Сталинградского Краснознаменного, ордена Суворова штурмового авиаполка 1–й гвардейской Сталинградской ордена Ленина, дважды Краснознаменной, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого штурмовой авиадивизии 1–й воздушной армии 3–го Белорусского фронта Героя Советского Союза, гвардии старшего лейтенанта Бориса Семеновича Окрестина.
Фото Виталия ЛУНЕВА.
