История в конвертах, штемпелях, марках...

Учитывая работу, проделанную за долгие годы филателистического подвижничества, Лев Колосов, председатель Белорусского союза филателистов, мог бы претендовать на научную степень, но предпочел остаться "простым инженером". Впрочем, научное звание у него есть. Лев КОЛОСОВ - академик Польской академии филателии.

- Увлечение филателией перешло ко мне по наследству - от отца, - рассказывает Лев Леонидович. - Он родился и некоторое время жил в Петрограде, что, как я теперь понимаю, накладывало на человека определенный культурный отпечаток. В гражданскую вместе с матерью и сестрой попал в маленький, тихий полесский Лунинец, ставший уже моей родиной.

Марками отец заинтересовался еще в молодости, собрал большую коллекцию, значительная часть которой пропала во время войны. Правда, кое-что продал немецкому офицеру за продукты. Летом же 1944-го фашисты вывезли нашу семью на принудительные работы в Германию - мне тогда исполнилось 12. Дом остался без присмотра. Вернувшись в Лунинец, мама еще долго собирала по окрестным соседским домам принадлежавшие нам вещи.

- Неужели для людей, обиравших оставленные жилища, марки тоже представляли ценность?

- Почему нет? И в провинции были филателисты. Правда, некоторые из них "ушли в подполье". Дело в том, что где-то в конце 30-х годов в Советском Союзе появилось совершенно абсурдное мнение, что с помощью марок можно передавать секретные сведения врагу. В результате Общество филателистов закрыли, а сами коллекционеры боялись признаваться в своем увлечении.

Так вот, среди немногого уцелевшего после войны в нашем доме оказался школьный учебник с заложенными между страницами марками. Когда я взял его в руки и развернул, испытал ощущение чуда. Хотя некоторые марки от хранения в сыром погребе были безнадежно испорчены, все равно это было богатство, возвращавшее в мирную, нормальную жизнь. По крайне мере, мне, ребенку, так казалось...

- А на самом деле?..

- А на самом деле мы слишком мало прожили при советской власти, чтобы в полной мере узнать все ее "прелести". Когда я после школы собрался поступать в институт, то заполнил анкету, где добросовестно указал: родился в Западной Белоруссии, жил при оккупации, вывезен в Германию, освобожден американцами... Все! Кислород мне перекрыли... После этого осталось только выслушивать "приговоры" приемных комиссий: "Советский инженер с вашей биографией быть не может. Нам такие инженеры не нужны" - в политехническом институте, "А вы случайно не американский шпион? Нам такие офицеры не нужны" - в военном училище... Короче, поступал я в шесть или семь вузов и везде оказывался "ненужным", несмотря на успешно сданные экзамены. А раз так, написал в Москву, на самый верх: не даете учиться здесь, пустите учиться в страны демократии...

Умудрился отправить послание с такой же просьбой Хрущеву, после чего пришел ответ из Главного управления вузов страны: меня зачислили в заочный Северо-Западный ленинградский политехнический институт.

- А за границу "шпиона" выпустили?

- Попытку съездить в Германию я предпринял в 1975 году. Но когда начал оформлять документы, меня вызвали в компетентные органы и спросили: зачем, собственно говоря, туда собрался? Так как после мытарств с учебой я уже не афишировал свое прошлое, то ответил: "В отпуск, на отдых." - "А почему бы вам не отдохнуть в Сочи, например, или Крыму, Прибалтике?" - "Да был я уже там." "Ах, были... А в Магадане еще не были?.." Замечательный диалог, после которого затею с поездкой пришлось отставить.

Уже значительно позже, в 2000-м, с помощью сотрудников немецкого фонда Беля я все-таки попал в Шмалькальден, небольшой городок в Тюрингии, где работал во время войны...

Кстати, в 1945-м, после того как нас освободили американцы, зашел в книжный магазин этого Шмалькальдена - там продавались марки. Возле одного из прилавков стояли несколько пожилых местных жителей. Они настолько были удивлены филателистическим интересом мальчишки из, по их представлениям, дикого края, что даже подарили мне марки.

- Лев Леонидович, филателия - азартная игра?

- Да, это азартное хобби. Правда, сегодня филателистический бум значительно поутих. Не только у нас, но и за рубежом. Дети, молодежь практически перестали увлекаться марками. Если раньше на традиционные еженедельные сборы приходило по 300 человек, то теперь хорошо если соберется 25. На ноябрь намечается Третья национальная филателистическая выставка, и нам с большим трудом удается собрать для нее коллекции.

- Почему так происходит?

- Марки стали дороговаты. Да и продаются они уже готовыми наборами. С одной стороны, молодцы, конечно, почтовики, а с другой - азарт искателя пропадает. Раньше я писал письма, где-то с кем-то договаривался, обменивался, переживал... А сейчас пошел на почту и все сразу купил. Правда, за последний год не приобрел ни одной марки: предлагаемые варианты мне уже неинтересны.

- А раритеты?

- Настоящие раритеты (XIX - начало XX века) наперечет. Обычно такие экземпляры становятся достоянием не филателистов, а тщеславных богачей.

Между прочим, и в советские времена в Минск особо ценные экземпляры не попадали: здесь не находилось на них покупателей. В Ригу - да, везли, а к нам - нет. Должен сказать, среди марок белорусской тематики редких практически не существует.

На Западе организуются специальные аукционы, где можно продать и купить марки по их настоящей цене. У нас же, когда умирает филателист, родственники чаще всего сбывают собрание какому-нибудь спекулянту за копейки.

А вообще коллекция - это подбор ничего не стоящих вещей, но собранных воедино и потому представляющих интерес.

- Подделывают ли марки?

- Очень редко. Филателия настолько изучена специалистами, что мошенникам трудно рассчитывать на успех. Особо ценные экземпляры имеют свою биографию, собственные имена: например, Голубой Маврикий, Оранжевый Меркурий, Принцесса... Они наличествуют всего по две-три штуки. А то и в единственном экземпляре, как Британская Розовая Гвиана. Поэтому, если вдруг находится нечто подобного уровня, - это сенсация, привлекающая самое пристальное внимание. Подделывать же недорогие марки нет никакого смысла.

Тем не менее случается, что филателистов грабят и даже убивают. В Беларуси, слава Богу, такого не происходило. Но выставку во Дворце железнодорожников однажды ограбили. Лично у меня тогда похитили марки ООН, посвященные Беларуси.

- Вы коллекционируете все марки подряд?

- Нет, конечно, это просто невозможно. Круг моих интересов ограничен несколькими темами. Так как я жил в СССР, собираю марки СССР. По причине того, что родился при Польше и дед по матери Рыбчиньский, был польским дворянином и даже имел свой старинный родовой герб, коллекционирую польские почтовые знаки. Ну и, конечно же, белорусская тематика: марки, конверты, карточки, штемпели, старые письма.

Хотя филателия и не наука, для меня всегда был очень важен исследовательский момент. Потому стремлюсь побольше узнать о каждом приобретенном экземпляре. В 1969 году собрал первую краеведческую коллекцию, посвященную Беларуси, на основе которой позже издал книгу "Филателия о Беларуси".

- Неужели собрали все-все о Беларуси?

- Кое-чего пока не хватает. Например, чилийская марка, посвященная нашему легендарному земляку Игнату Дамейко, есть, а штемпель города Дамейко раздобыть не удалось. Очень интересной, считаю, получилась коллекция "Старые письма Беларуси", где отражена вся история почты нашей страны начиная с XVIII века. Есть даже письмо 1640 года с сургучной печатью - тоже своего рода знаком пересылки. За это собрание на выставке в Дании получил серебряную медаль. А ведь попало оно туда с большим трудом! В то время все организовывалось через Москву. Когда я отправил во Всесоюзное филателистическое общество свою заявку, один из руководителей сказал: "Кто в Дании знает о твоей Белоруссии, лучше бы показал старыми письмами биографию Ленина..."

Филателия в те времена рассматривалась как часть идеологии. А потому все заметные выставки в Советском Союзе проходили под тщательным контролем соответствующих партийных функционеров. На одной из них, приуроченной к 100-летию того же Ленина, в экспозиции представлялись марки разных стран, посвященные вождю мирового пролетариата. И для того чтобы сделать приятное Ленину, местные художники нередко изображали его похожим на типичных представителей своей нации. Все было бы ничего, вот только на марке африканской страны у советского вождя проступали явно выраженные черты негроидной расы... Короче, ту марку аккуратненько заклеили белой бумажкой.

Случались "белые пятна" и в моей собственной филателистической биографии. Однажды я представлял зарубежные марки о Беларуси. Посередине всей этой международной композиции красовался блок, выпущенный ООН и посвященный Марку Шагалу, создавшему витражи для здания этой организации. За 20 минут до открытия выставки шагаловские марки заметили бдительные блюстители идеологической чистоты... Мне также пришлось закрывать их бумагой.