Перед Великой Отечественной войной, в тридцатые годы, мой отец Андрей Максимович работал главным агрономом Старобинской машинно–тракторной станции, а Василий Иванович Козлов — директором станции. Наши дома стояли рядом, мы дружили семьями. Позже Василия Ивановича перевели в Старобин, затем в Минск. Наша дружба не прекращалась. Козловы забирали меня в столицу, и я подолгу находился в их гостеприимной семье. С его дочерью Тамарой мы были одногодки.
Когда началась война, отец ушел на фронт, а Василий Иванович остался на оккупированной территории для организации партизанского движения в тылу врага. Он разыскал мою маму Веру Ивановну и привлек к подпольной работе — она стала связной Минского подпольного обкома.
Первые боевые операции партизанских отрядов прошли уже осенью 1941 года. К партизанскому движению примкнул и мамин отец, Иван Интович Простак, прекрасный хозяин и портной. С сыном Николаем он ездил по деревням и шил кожухи, другую одежду, что давало ему возможность встречаться с многими людьми. Но нашлись и предатели. Как–то вечером, когда большая семья деда собралась за столом, ужинала, в дом ворвались полицейские. На наших глазах они избили деда, допрашивали. Потом вывели во двор и застрелили. Нас всех, женщин и детей, отвели в темную холодную. Хорошо помню, как на дверях гремели засовы, а под ногами шуршали стружки... Утром вывели Николая, который был чуть старше меня, и расстреляли. Начальник полиции посмотрел в мою сторону и бросил:
— Ну этот щенок еще не сможет мстить.
Прекрасный дом деда сгорел. Начались наши мытарства по деревням и лесам, бегство от карателей... Никогда не забуду момент, когда мы с мамой бежали через поле из окружаемой полицаями деревни до спасительной ржи, за которой начинался лес, а сзади строчил пулемет, по обе стороны от меня пули взрывали землю...
Василий Иванович разыскал нас. Так я очутился на острове Зыслав среди любанских болот, где располагался штаб соединения партизанских отрядов Минской области. Меня, десятилетнего парнишку, Василий Иванович назначил своим адъютантом. Перешили военную форму на мой рост, портупею, нашли пилотку моего размера, брюки галифе, ботинки. Дали также финку и трофейный дамский пистолет «вальтер». Подобрали невысокую лошадку, Ласточку. Жил я в штабном будане вместе с двумя Героями Советского Союза, партизанскими генералами — командиром соединения Василием Ивановичем Козловым и начальником штаба Иосифом Александровичем Бельским.
Мама ходила на боевые операции, а я стал, если можно так сказать, сыном отряда имени Гастелло. У многих партизан дома оставались семьи, дети. И глядя на меня, они думали о своих. Старались во всем мне помочь. Из обитателей леса устроили маленький зверинец. Старик Герасим Маркович Гальченя, посвятивший меня во многие тайны природы, нашел маленького лисенка, приручил его. Лисенок спал у моих ног, грелся. Я затащу его под одеяло, а он выберется и снова ляжет у ног...
Сколько интересного услышал я у вечернего партизанского костра!
Василий Иванович был строг, но справедлив, вспыльчив, но отходчив. Автоматчики, охранявшие лагерь, мне говорили:
— Адъютант, насобирал бы чинариков.
— А что это?
— Окурки.
Из собранных в штабном будане окурков они делали цыгарки, курили и давали затянуться мне. Чтобы казаться старше — тогда быстрее возьмут на «железку» и другие опасные боевые операции, — я, кашляя и задыхаясь, курил. Увидев однажды эту картину, Василий Иванович скомандовал:
— Брось немедленно!
— Не брошу! — гордо ответил я, продолжая затяжки.
Он стал снимать ремень. Я побежал. Он догнал меня, отхлестал... А потом сидели на бревне. Обнял меня за плечи, успокаивал... Может, потому с тех пор и не курю.
Василий Иванович брал меня в рейды по отрядам и бригадам. Там я увидел молодцеватого командира кавалерийской бригады, двадцатидвухлетнего Владимира Андреевича Тихомирова, Героя Советского Союза. Видел ученых, которых выводили из Минска для отправки на «большую землю». Встречал бывших военнопленных, людей разных национальностей. Видел и словаков, перешедших на сторону партизан. Это были озорные веселые парни. И когда после войны мне поручили написать сценарий совместного с Чехословакией фильма о капитане Яне Налепке («Завтра будет поздно») — он пытался перевести словацкий полк на сторону партизан, я с радостью согласился, так как знал, что у Василия Ивановича была тайная встреча с Налепкой.
При подготовке «рельсовой войны» в штаб часто приходили командиры бригад и отрядов. Видел я тогда Романа Мачульского, Кирилла Орловского, он был физически изувечен, женщина кормила его с ложечки...
Мудрость Козлова проявилась в том, что на острове Зыслав в труднейших условиях за короткий срок организовали первый партизанский аэродром, который мог принимать самолеты из Москвы. Этим аэродромом пользовались не только белорусские отряды и бригады, но и прибалты, поляки, украинцы, в том числе знаменитый Ковпак. Прилеты самолетов становились настоящим праздником для партизан. В радостном настроении на аэродром мы приезжали заранее. Услышав гул моторов, зажигали костры по оговоренной заранее схеме. Рядом находился и ложный аэродром, который немцы частенько бомбили... Самолеты доставляли оружие, медикаменты, газеты. Там я впервые увидел только что появившиеся противотанковые ружья — может быть, самое необходимое для партизан... Иначе чем возьмешь идущий на тебя танк? Увозили на «большую землю» раненых и детей, собранные деньги, облигации, золото. Все это шло на постройку самолетов для армии.
Улетать в Москву я не хотел, у партизан мне было очень интересно. Но Василий Иванович настоял:
— Анатолий, тебе нужно учиться!
Как–то из поездки Василий Иванович привез томик стихов Янки Купалы и передал мне:
— Читай и учись.
Мог ли он тогда предвидеть, что через много лет его адъютант станет автором пьес и сценариев, напишет драму о Янке Купале и Павлине Мяделке «Корона любви»?
Не сомневаюсь, что все виденное и пережитое в годы войны помогло мне написать и другие сценарии: фильмов «Завтра будет поздно», «Анастасия Слуцкая», пьес «Грешная любовь», «Последняя земляника в августе», «Колодец» и других.
Анатолий ДЕЛЕНДИК, драматург, Минск.
Советская Белоруссия №85 (24468). Четверг, 8 мая 2014 года.
