Сегодня мы беседуем с начальником Гродненского облуправления Следственного комитета Иосифом ЛЕОНКО о специфике приграничья, факторе внезапности и индульгенции на ложь.— Иосиф Эдвардович, первый вопрос — географический, если так уместно выразиться. Фактор приграничья налагает отпечаток на работу следователей?
— Несмотря на близость границ с Польшей и Литвой, особой специфики в работе не вижу. Количество преступлений, совершаемых в Гродненской области иностранцами, сопоставимо с иными регионами Беларуси. То же касается и иностранцев, ставших жертвами преступлений в нашей стране. Вместе с тем мы чаще расследуем уголовные дела по фактам незаконной миграции, наркотрафика. Транзитные каналы с востока на запад неизменно прокладываются через Гродненщину. К примеру, заканчиваем расследование уголовного дела, возбужденного в отношении 13 граждан Беларуси, Литвы, Польши, России, Азербайджана и Вьетнама, которые создали организованную транснациональную преступную группу для нелегальной переправки в страны Евросоюза граждан Вьетнама. Установлено более шестидесяти человек, которых они перебрасывали в Европу через северные приграничные районы нашей области.
— В таких ситуациях без помощи правоохранительных органов сопредельных государств не обойтись...
— Безусловно. На основе международных договоров мы постоянно контактируем с коллегами из разных государств, направляя поручения и просьбы об оказании правовой помощи в расследовании. К примеру, в этом году обращались за содействием к коллегам не только из России, Литвы и Польши, но даже Италии, Англии, Норвегии, Люксембурга и получали его.
В свою очередь, с ответными просьбами к нам обращались силовики не только стран–соседок Польши и Литвы, но даже Турции. Не стоит забывать и о том, что, пользуясь близостью границы, за кордоном пытаются скрыться подозреваемые и обвиняемые. Поэтому вопросы их розыска за пределами страны нас тоже заботят. В нынешнем году сбежавшие от правосудия лица задерживались в Италии, Германии, Казахстане, Армении, России.
— А коррупционные преступления выходят за национальные рамки?
— Если говорить о подрыве авторитета государства, то да. Но в основе этого явления находится прежде всего получение личной выгоды в обход закона за счет использования должностными лицами властных полномочий. Чиновника, берущего взятку, не заботят моральные аспекты или негативные последствия своих действий для общества. Его интересует лишь, как взять мзду и при этом остаться безнаказанным.
Похожая ситуация и при расхищении собственности. Сейчас в суде рассматривается расследованное нами уголовное дело в отношении шести работников предприятия «Гродно Азот», трое из которых являлись должностными лицами. Им инкриминировано хищение металлоизделий из нержавеющей стали стоимостью свыше 180 миллионов рублей для последующей перепродажи. Корысть и алчность привели этих людей на скамью подсудимых.
— Насколько, с вашей точки зрения, у нас совершенен существующий порядок уголовного преследования?
— Полагаю, в этом вопросе сделано много, но не все. В первую очередь требует реформации стадия, предшествующая возбуждению уголовного дела. Сегодня на ней может быть выполнен немалый объем следственных действий: осмотр места происшествия, назначение экспертиз и др., но этого недостаточно. Назрел вопрос допустимости производства до возбуждения уголовного дела допросов, проведения обысков, выемок, следственных экспериментов, опознания. Причем внесение изменений и дополнений в УПК в этой части станет не столько новшеством, сколько упорядочит сложившуюся практику и будет способствовать правовой защищенности участников уголовного процесса.
— Конкретизируйте проблему...
— Поясню суть на примере с объяснениями потерпевших и очевидцев преступлений. Полученные до возбуждения уголовного дела, они не являются доказательствами. Используются лишь для выяснения наличия либо отсутствия оснований для возбуждения уголовного дела. Чтобы облачить объяснения в форму доказательств, их следует зафиксировать протоколами, порой многочисленными. Это влечет многократные вызовы людей в органы уголовного преследования, затраты как их личного времени, так и материальных средств. Отсюда нежелание граждан связываться с правоохранительной системой.
Кроме того, самыми ценными с точки зрения правдивости являются первоначальные показания, поскольку срабатывает фактор внезапности. В дальнейшем по различным причинам — уговоры, просьбы, шантаж, соучастие в преступлении, да и прямой подкуп — люди способны откреститься от своих первоначальных слов в пользу подозреваемого или обвиняемого. В результате их объяснения вообще теряют значение.
В равной мере сказанное касается и других указанных мной следственных действий, которые можно и нужно проводить на стадии доследственной проверки.
— Не будет ли это нарушать права участников уголовного процесса?
— Внесение изменений и дополнений в законодательство в этой части как раз усилит правовую защищенность участников уголовного процесса. Ведь не должно быть приоритета прав одних (подозреваемых и обвиняемых) за счет ущемления прав других, в первую очередь потерпевших.
— Вы известны как сторонник введения уголовной ответственности подозреваемых и обвиняемых за заведомую ложь, фальсификацию доказательств по уголовным делам. Чем аргументируете такую позицию?
— Действующее законодательство предоставляет подозреваемым и обвиняемым право на защиту от уголовного преследования путем использования любых средств и способов. В результате перешедшие черту закона лица получают своего рода индульгенцию на ложь.
Чувствуя себя безнаказанными, они не только с целью уклонения от уголовной ответственности, но и по мотивам мести, а также дискредитации представляют заведомо ложные доказательства, дают заведомо ложные показания. Попутно забрасывают государственные органы, СМИ и интернет–ресурсы заявлениями, содержащими ложные сведения о совершенных преступлениях, в том числе сопряженных с обвинением должностных лиц органов уголовного преследования. Это порождает безнаказанную вседозволенность, подрывает авторитет в общественном сознании правоохранительных и судебных органов, делает подозреваемых, обвиняемых и осужденных мнимыми жертвами уголовного преследования и правосудия.
Поэтому за заведомо ложный донос, ложные показания, фальсификацию доказательств подозреваемые и обвиняемые должны нести уголовную ответственность наряду с другими участниками уголовного процесса.
— Но такая новация может быть воспринята как ущемление прав этих лиц...
— Между понятиями «ущемление прав» и «злоупотребление правом» большая дистанция. Я делаю акцент на уголовно наказуемом злоупотреблении предоставленным правом. Если любое физическое насилие со стороны преступников влечет установленную законом ответственность, то почему остается безнаказанным насилие словом, которое способно причинить куда больший вред? Как точно подметил Грибоедов, злые языки страшнее пистолета. Поэтому необходимость таких изменений давно назрела. И мы в данном вопросе первопроходцами не будем. Развитые страны, включая США, давно ввели подобные запреты и не рассматривают их как посягательство на презумпцию невиновности и нарушение права на защиту.
— Спасибо за откровенные ответы и обстоятельную позицию. Полагаю, она не останется без внимания законотворцев.
Фото автора.
Советская Белоруссия №158 (24539). Четверг, 21 Августа 2014.
