Важнейшее, что сделал человек, — это собрался в стаю. Ныне это называется обществом.
Хотя у человека все странно. Он вроде как коллективный, но индивидуалист. Недаром своя рубаха ближе к телу, у некоторых она вообще вросла, а многие в ней и родились. Но человек, разбившись мелкими косяками, все же тянется в сообщества. Природа–мать берет свое. Человеку уж и выживать–то нет особой необходимости, раньше основная опасность исходила от диких зверей, а сейчас их немного. Да и есть–то они в основном в подворотнях и машинах с простыми, как истина, номерами или вообще без номеров. Хотя, надо признать, зверье это имеет обыкновение размножаться и причем неполовым путем. Но все равно собраться в сообщество человека тянет не поэтому. Почему? Не знаю. Мое философское кредо: жизнь такова, какова она есть, и больше никакова. Так получилось. Можно же жить одному, мамонта загонять уже не надо, его и без нас вырастят, прибьют и разложат на прилавке. Нужно только очередь за ним отстоять. Для этого стадо не нужно, скорее наоборот. Но природа берет свое. Я это уже говорил и как антрополог с мировым именем продолжу.
Вот спорт — он мир. Командные виды спорта всегда были наиболее популярны. Да и сами болельщики тоже сбиваются в команды, обычно чтобы разбивать стаи своих соперников. Одно дело сидеть перед телевизором, а другое дело чувствовать себя в обществе. Да еще и вести себя активно и на воздухе.
Казарма — это ли не вечная тяга человека к толпе? Это одно из наиболее развитых и могущественных сообществ людей. Более развито только государство. Самое большое скопление людей. Согласитесь, среди ваших знакомых нет людей, которые не участвовали бы в каком–нибудь государстве. Да хоть самом захудалом. Даже если человек не особо–то и рвется в коллектив, вариантов у него немного. Государство не терпит одиночества, оно жить без нас не может. И кучкует нас по различным признакам и образованиям: школа, армия, рабочий коллектив. Семья, в конце концов. Про нее так и говорят — ячейка общества.
С повышением жизненного комфорта (не путать с благополучием) появилось желание быть в компании и дома. Соцсети потому так и популярны, что можно одновременно выйти замуж и остаться возле маминого борща. По революционности это сродни изобретению телефона. Типа ты один, но собеседник рядом. Фантастика, нечто невероятное. Тут так же. Сидишь дома, но являешься частью некоего образования. Выступаешь с трибуны и одновременно жаришь яичницу, и один, и многолик. Почти божество. Во как!
Продолжим. Обычно вечным желанием человека быть в социуме пользуются те, кто быть в нем не желает. Тот, кто уже наелся из общего котла, в братской могиле лежать не хочет. В соцсетях на нас зарабатывают миллиарды. Армии толкают в бой совсем не стадные полководцы, а тихие и домашние вожди. Государством правят те, кто давно понял, мое место не с краю и не в центре, видимо, сверху.
И последнее, печальное: обратите внимание, как мы относимся к смерти сообщества.
Ежедневно умирают тысячи людей. Гибнут тысячи. Но это особо никого не трогает, страшные цифры, но не страшнее цен. А вот если погибает целое сообщество, становится по–настоящему горько, эту смерть люди воспринимают как свое личное горе. Люди не могут друг без друга, и, наверное, это правильно. Рюмка, выпитая с хорошими друзьями, совсем не та, что ты употребил в одиночестве. Ведь только среди своих сердце отдыхает.
Советская Белоруссия №208 (24345). Суббота, 2 ноября 2013 года.
