Художник Николай Селещук всегда при встречах улыбался, даже если говорили с ним о чем–нибудь серьезном. Улыбался немного виновато, чуть грустно, чаще глазами. Рукопожатие у него было деликатное, почти осторожное. Из всех моих знакомых в те годы он был самым успешным, удачливым художником. Понимаю, что слово «успешный» сегодня воспринимается как тонкая обида, как подколка. Сразу напрашивается сравнение, а Винсент Ван Гог — успешный? Или Поль Гоген, Рембрандт? Надеюсь, понятно, о чем я...Николай Селещук был именно успешен в хорошем смысле этого слова. Награды, премии, звания, многочисленные выставки, хорошие заказы, покупки картин, поездки, о нем много писали, его работы печатали в журналах.
Но всегда при встречах в мастерской, на выставках, на улицах у меня возникало странное чувство... Мне его сложно выразить, оно было почти неуловимым, но каким–то болезненным.
А потом осенью 1996 года он трагически погиб. Поехал в Италию (мечта каждого художника), и там, в Тирренском море, его жизнь оборвалась. Купающихся накрыла волна. Все выплыли. Все. Кроме него... Как–то тяжело все это вспоминать. Почти невозможно было поверить, что все произошло именно так. Банально, глупо, если так можно говорить о смерти. В далекой стране, не дома, в такие годы, когда кажется, что все только начинается, что стремительный взлет будет продолжаться почти бесконечно, а удача никогда не отвернется от своего баловня...
Потом в музее, так совпало, на сороковой день открылась большая персональная выставка. Народу собралось невероятное количество. Не было только автора. К портрету Коли несли и несли цветы. Молчаливо, очень тихо, настороженно.
Этот удивительный снимок Евгения Коктыша печатали много раз. Сделал он его зимой 1989 года в Заславле на Коляды.
Я видел много фотографий Николая Селещука, но только на этой обсыпанный снегом, смеющийся — он по–детски счастлив. Рядом друзья, горка, с которой Николай только что скатился, мягкий снег, тающий на щеках...
ladzimir@tut.by
Советская Белоруссия № 246 (24876). Суббота, 19 декабря 2015
