В новом сериале «Море. Горы. Керамзит» Сергей Никоненко играет Филиппона, главу клана староверов. Вторая новость из богатой событиями творческой жизни народного артиста – завершил съемки фильма «Охота жить» по рассказам Василия Шукшина, где выступил режиссером и автором сценария.
Воспользовавшись этими любопытными поводами, напросилась в гости к Никоненко. Встречу актер и режиссер назначил в музее Сергея Есенина в Сивцевом Вражке, который он много лет назад создал и курирует. Но разговор у нас пошел не о поэзии, а о прозе жизни.
– С фильмом о Василии Макаровиче вышла странная история, – начал наш собеседник. – Год назад в июле (буквально после дня рождения Шукшина) проходило заседание экспертного совета по культуре и кинематографии. В числе прочих обсуждали вопрос, съемки каких картин государство будет финансировать. Режиссерам и продюсерам, приглашенным на мероприятие, давали по пять минут на выступление – представить ленту, на съемки которой хотят получить средства. Я вышел, рассказал, что в жизни мне посчастливилось быть знакомым с Шукшиным лично, уже после его смерти снял «Елки-палки!» и «А поутру они проснулись» по его рассказам. За «Поутру они проснулись» получил десятки наград, в том числе и зарубежных, значит, интерес к творчеству писателя есть и не угасает. «А теперь хочу снять фильм «Охота жить» по трем новеллам – «Осенью», «Охота жить» и «Билетик на второй сеанс», – подытожил я. – Тем более в 2014-м круглая дата – 85 лет со дня рождения писателя и 40 лет, как он ушел от нас. Уместна такая картина». Потом было голосование, я не присутствовал. И лишь на следующий день с изумлением узнал: почти все, кто там был, проголосовали против моей картины. Причем в числе голосовавших были именитые люди, режиссеры, в чьих работах я в том числе неоднократно снимался как артист. Лоббируют свои проекты? Или Шукшин вдруг перестал быть актуален? С еще большим удивлением узнал, что фаворитом голосования стал новый фильм Валерии Гай Германики. Вам нужны еще какие-то объяснения?
За мою картину заступился только один человек – министр культуры Мединский, он сказал на том заседании: «Это вариант, святое дело – снять по рассказам Шукшина. Тем более были лично знакомы». А я не просто был знаком – Шукшин у меня даже ночевал, в этом самом доме (квартира Никоненко – в том же доме, что и музей Есенина. – Авт.), когда ему негде жить было, был такой период.
– Но деньги на картину, я так понимаю, все же дали, раз вы завершили съемки?
– Мединский тогда, год назад, сказал моему продюсеру: «У нас есть резервный фонд, попробуем помочь», и какие-то средства выделили. Я говорю «какие-то», потому что... думаю, более дешевого фильма в истории отечественного кино не было, нет и не будет (невесело усмехается). Я съемочную группу собрал, сказал им: «У нас абсолютно нет денег. Зато есть Шукшин». И они, все до единого, согласились! Поэтому картина у нас камерная, разговорная. Не очень много, как говорят нынче – модное слово – «экшена». Но это, еще раз подчеркиваю, Шукшин. А артисты какие – Нина Николаевна Усатова (в небольшой роли – но, как всегда, блеск, фейерверк! Вот уж кто не играет – проживает каждой клеточкой!), Валерий Баринов, Станислав Любшин, тоже неподражаемые, великолепные. Ну, и ваш покорный слуга сыграл.
– Когда же покажут ваш фильм и где?
– Не знаю, у продюсера нужно спросить – это его епархия. Я все же отвечаю за творческую часть.
– Не могу не спросить, каким остался в вашей памяти Василий Макарович.
– Скромный. Невероятно тактичный – откуда в нем, пареньке из алтайской деревни, это качество, присущее обычно представителям интеллигенции? Помню, я привел его в родительскую коммуналку и мы с ним почти всю ночь проговорили под водочку. Утром пошли в магазин за пивом, опохмелиться. И Василий Макарович смущенно сказал: «Как-то неудобно перед твоими родителями, скажут: ты под мое дурное влияние попал, спаиваю». Но родители мои спокойно отнеслись, претензий не высказывали. А отцу я потом давал читать рассказы: «Вот, тот самый Шукшин написал, который у нас жил». Отец прочел и дал свою оценку: «О, этот Шукшин (с ударением почему-то на первый слог) твой хорошо пишет, просто замечательно!»
Бывало, Василий Макарович читал мне вслух свои свежие рассказы. И сам, читая, так смеялся порой – заразительно, открыто, словно сам немного удивлялся: «Это я написал – или не я, откуда-то свыше пришли строки?» Спал он на раскладушке. Это было гениальное спальное место! Если бы на этой раскладушке оставляли автографы все, кто на ней ночевал, музеи оторвали бы с руками-ногами – раритет (смеется). Шукшин, Геннадий Шпаликов, гениальный футболист Эдуард Стрельцов, Николай Губенко. И даже Никита Михалков, который в начале 1968 года попросился: «Можно, я у тебя недолго поживу?», в итоге жил 8 месяцев (улыбается). На той же раскладушке спал. Жаль, она не сохранилась, куда-то исчезла во время ремонта.
К Никите Михалкову, к слову, можно по-разному относиться. Но я, например, хорошо помню одну, студенческих времен, историю. Как-то зашла речь о героях войны. И один наш сокурсник заявил: «Подумаешь, Зоя Космодемьянская дом в деревне подожгла, и в чем тут подвиг?» На что Никита прямо взвился, закричал на него: «Ты, сволочь, жрешь вкусно и сидишь здесь в тепле – а она, девочка, погибла!» Должны быть какие-то святые вещи, и Никита их в памяти держит.
– Не так давно он, Михалков, предложил составить список из 100 фильмов и в обязательном порядке показывать российским школьникам – культурное просвещение юных умов.
– Надеюсь, в список этот войдут не только фильмы самого Никиты Сергеевича? (Улыбается.)
– Автор идеи обещает не обойти вниманием и других режиссеров.
– Идея в целом неплохая. Единственное, фильмы должны быть максимально доступными для детей – и обязательно на нашей, русской почве. Я бы включил в этот список «Броненосец «Потемкин» Сергея Эйзенштейна, «Чапаева» братьев Васильевых, «Семеро смелых» моего учителя Сергея Герасимова. Про выдающихся исторических личностей обязательно надо показывать: про Александра Невского, Суворова, Минина и Пожарского. Это наша русская история. А то до чего дошло! Я тут снимался в картине «Станица». Играл сцену с молодой актрисой, выпускницей Щепкинского театрального училища. Небесталанная, красивая. Я ей предложил: «Давай ты запоешь русскую народную песню – одной строчкой сможешь показать все состояние героини… Ну, давай: «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны, выплывают расписные Стеньки Разина челны!» А она в ответ, так искренне: «А я не знаю ни одной русской песни». Как такое может быть?! Я был возмущен! И при встрече с моим большим приятелем Борей Клюевым – а он в Щепкинском заведует кафедрой актерского мастерства – рассказал ему эту историю. Он удивился: «Да ты что – я обязательно поставлю вопрос на кафедре!» Я даже позвонил Александру Подболотову, одному из наших знаменитых теноров, – он в Щепкинском преподает вокал: «Как понимать, что твоя студентка не знает ни одной русской песни?!» Он в ответ: «Они сами выбирают, что им исполнять». Что значит сами?! Должна быть обязательная программа, русские песни. Кто вам внушил, что это лишнее, не надо?! Я не могу молчать, когда вижу такое. И расцениваю это как диверсию против русского народа. Как диверсии расцениваю и все эти фильмы, где без конца стреляют, убивают, льется кровь. А потом мы удивляемся: отчего подростки жестокие?
Виктория Катаева.
Советская Белоруссия №121 (24504). Суббота, 28 июня 2014 года.
