pixabay.comДля него, может быть, я молодой. Ведь ему без малого восемьдесят. Когда я родился, он уже поступил в художественное училище, а потом уехал в Москву.
Белые стеллажи, как в магазине, ровные ряды пластинок в разноцветных конвертах — выразительный интерьер. За окнами (пришлось поднять старомодные жалюзи) — Минск, несколько неожиданный вид: индустриальный, но узнаваемый по телебашне и высоткам.
— Они не любят солнечного света. И я разлюбил, — он прошел вдоль длинного белого стеллажа и провел пальцами, едва касаясь, по конвертам с музыкой.
— Вы все их слушали?
— Некоторые по многу раз. А зачем их собирать, если не слушать? Да они и любят, когда их извлекают на свет божий, протирают, в руках держат. Когда иголка опускается, а пластинка кружится-вертится, оживает… Что-то я в лирику впал.
Скорее всего, по моему взгляду он понял вопрос и вздохнул:
— Хотите спросить, откуда они все у меня, как собрал? Отвечу, тайны в этом нет. Еще в Минске пристрастился, а потом в Москве уже втянулся окончательно, «подсел» на пластинки. Кто-то шахматы коллекционирует, кто-то — марки, книги, ножи, посуду, монеты… Но меня зацепили пластинки. Первые достались от старшего брата, а ему их продал какой-то штурман торгового флота, кстати, в Ливерпуле купил. Все деньги, что зарабатывал, а получал я прилично — грамоты, дипломы, плакаты всякие советские клепал для разных издательств, — все здесь, на полках. У меня есть каталог, так там записана краткая история каждого приобретения. Где, у кого, за сколько… Как-то попробовал все сложить, так сумма получилась внушительная. Хватило бы на пару квартир, — он подошел к шкафу, стекло в двери выкрашено черной краской, открыл и извлек немного полинявший небесно-черный конверт со странным треугольником в центре и радужной полосой. — Знакомо? The Dark Side of the Moon, между прочим, 1973 год. Знаменитый альбом, а это самое первое издание. «Обратная сторона Луны». Эх, музыка-музыка… Все как вчера…
Я протянул руку, он осторожно, даже опасливо, подал пластинку. Что-то внутри меня дрогнуло, может, вспомнились студенческие вечеринки на квартирах. Старый проигрыватель на полу, шипение иглы, своеобразный, а потому милый (с сегодняшнего расстояния) звук затертой или, как говорили, «заезженной», «запиленной» пластинки. Танцующие пары и много чего прочего пронеслось в голове.
— Хотите послушать, молодой человек?
— Нет, спасибо!
— Правильно, музыка требует особого настроения, ее не с каждым услышишь. Я вот с женой мог слушать, а с посторонними как-то все мимо меня протекает. Сядем, поставим что-то любимое и слушаем. Она иногда плакала. Сентиментальная была.
— Я извиняюсь, может, нельзя это спрашивать…
— Знаю, что вы спросить хотите. Что со всем этим будет? — он по-стариковски повернулся, вокруг оси. — Когда я помру? Иногда просыпаюсь от этого проклятого вопроса. И начинаю их ненавидеть. Представляете? Это и есть «обратная сторона Луны». Это самый страшный вопрос для коллекционера.
Над вечерним проспектом висела апельсиновая луна. Она показалась мне незнакомой, словно я увидел ее обратную сторону.
stepan@sb.by
