Мне все время казалось, может, из–за портрета художника на большом экране, что Май Вольфович жив и где–то рядом. Глядит на нас всех, вскинув седую голову, и загадочно улыбается. Что сейчас он отчетливо и глубокомысленно произнесет свою знаменитую фразу: «Жизнь прекрасна, но удивительна!» И все поймут. Всем все станет ясно...
Как давным–давно, когда он, молодой и полный сил, влетал в нашу мастерскую кафедры станковой живописи, бросал на спинку стула модный кожаный пиджак, закатывал рукава рубашки и начинал показывать, как надо писать обнаженную модель. И мы замирали, собираясь за его спиной, как цыплята, понимая, как мало мы еще умеем и знаем. А он восторженно писал, попутно объясняя каждый мазок широкой кисти. Ученическая работа преображалась на глазах. Но не всегда и у мастера все получается! И у Мая Вольфовича случались проколы. Живопись — она капризная... Данциг хмурился, садился, ставя локти на колени, опирался подбородком на кулаки и смотрел на холст. Это могло продолжаться и четверть часа. Находил решение, возвращался к полотну и все исправлял. Он был одним из тех, кто не боялся ошибиться, признать ошибку и исправить ее... Так было не однажды.
На вечере звучала музыка — за роялем сидела дочь художника Алла Данциг. И вот что я еще подумал. Как хорошо, когда близкие люди — дети, жены — продолжают заботиться о работах художника. Хранят о нем память и делают все, чтобы и другие не забывали.
Выступали товарищи — заслуженные и народные художники, искусствоведы и музыканты, поэты, ученики и друзья. Всем хотелось говорить добрые слова, возможно, те, что не успели сказать мастеру при жизни. Было удивительно тепло и грустно.
Все подчеркивали, что коренной минчанин Май Данциг должен иметь в нашем городе свой музей или галерею. Ведь это он написал самые лучшие пейзажи Минска, всеми любимые и знаменитые — знаковые.
Снова в который раз я ходил рядом с полотнами учителя, смотрел и вспоминал, как некоторые создавались. Потом они участвовали в республиканских и всесоюзных выставках, а мы, студенты, гордились, что это работы нашего учителя. И когда у меня спрашивают и спрашивали, кто мой учитель, то я не без гордости произносил и произношу: Май Данциг! В ответ ловлю восхищенный и немного завистливый взгляд.
Когда вечер закончился, мы с женой шли по теплому и весеннему Минску, и, поверьте, в какой–то момент я понял, что смотрю на город глазами своего учителя. А жена вспоминала, как на одной из летних практик в далеком 80–м году мы сидели за большим столом в деревенской школе и ели фаршированную щуку. Май Вольфович был бодрым, веселым, возбужденным и голодным, он только что написал знаменитую деревенскую «Баньку».
Он глядел на нас и улыбался. Поднялся из–за стола, поблагодарил, открыл в ночь окно. Там стояли яркие звезды, буйно цвела сирень.
Он громко сказал: «Жизнь прекрасна!»
ladzimir@tut.by
