Таня Кушнер сочиняет песни для себя и группы «БЕЗ БИЛЕТА», имеет в активе пластинку, с недавних пор выступает в качестве вокалистки в собственном коллективе. Свеженькое видео на песню «безбилетников» «По ветру», снятое в манере «маленького кино», вышло у нее очень красивым, с пронзающим печальным сюжетом (о двух девушках, об их последнем путешествии к своей мечте, достигнув которой, они растворяются в вечности), но все–таки оптимистичным. С Таней мы беседовали в небольшом, гостеприимном кафе, разговаривая о вещах и людях, прочно вошедших в ее жизнь. Я расспрашивал Кушнер о многом, об одном забыл: почему же по примеру мужа она так и не сменила фамилию. А то была бы сейчас Таня Артист...
— Сколько клипов вы сняли?
— Десять. Самый первый — на песню «Нарисована» группы «БЕЗ БИЛЕТА». Даже не клип, а полувменяемое видео: когда мы ехали в такси, я взяла камеру и начала снимать. Получилось что–то такое смазанное, кружащееся, сумасшедшее. Мы это сумели пропихнуть в телевизор, в какой–то хит–парад, его вел Александр Помидоров. Он был в шоке от увиденного и попросил наших родителей отобрать у нас камеру, чтобы больше мы этим никогда не занимались. Но для меня этот клип был важен в том смысле, что я поверила, что могу снимать. Он стал путевкой в недоступный доселе мир, для вступления в который, казалось бы, нужно отдать пять — десять лет на профессиональное образование.
Клипы я снимаю только «безбилетникам». Другие исполнители просят сделать для них ролики, но я отказываюсь, потому что если делаешь видео ради денег, ты должен полностью отвечать за результат, укладываться в сроки. А я снимаю столько, сколько считаю нужным. Это тоже создает проблемы, но группа ко мне относится снисходительно и терпит. Кроме того, с «БЕЗ БИЛЕТА» у нас полностью совпадают взгляды на то, как нужно изготавливать видео.
— Мы говорим «БЕЗ БИЛЕТА», подразумевая ее фронтмена Виталия Артиста, вашего мужа. Он сильно вмешивается в ваш творческий процесс?
— Виталий присутствует на всех этапах создания ролика. Когда я придумываю сценарий — советуюсь с ним, снимаю — он тоже всегда рядом, выполняет администраторскую работу. Но на стадии монтажа я ему ничего не показываю: здесь я принимаю главные решения, а в спорных ситуациях, касающихся музыки, последнее слово за ним. Так мы договорились.
— Клип вы делаете одна?
— Да. Скажем, для последнего видео я писала сценарий, искала актеров, была оператором, костюмером, гримером, режиссером. Единственное, что мне не принадлежало, так это спецэффект в конце клипа. Мы не против заплатить деньги приглашенным профессионалам, но мне трудно работать в команде.
— Вы же общаетесь с коллегами, с кем из них сложились наиболее дружеские отношения?
— С Матвеем Сабуровым и Максом Сирым.
— Соревнуетесь?
— Есть немного. У белорусского клипмейкерства общий разум, что ли. Знаете, была компьютерная игра, когда солдатик–разведчик, продвигаясь вперед, раздвигал перед собой черное поле, разрушал границы. Мы тоже достигаем каких–то уровней, а потом переходим к следующим. Снял белорусский клипмейкер работу в Нью–Йорке, и мы все реагируем на это: «О, это же круто!» Кто–то снял на кинопленку, с неплохим бюджетом, на дорогостоящей аппаратуре, и мы рады за него, как за себя. То есть идет процесс взаимообогащения. Мы и критикуем друг друга. Матвей может мне сказать: «Классно–то классно, но вот здесь я бы переделал. Хочешь помогу?» Или я могу позвонить Сирому: «Ты такой чудесный клип снял, он так манит, но концовка... Где финал, Макс?..»
— Если говорить о жанрах, к чему у каждого из вас лежит душа?
— Меня тянет на городские истории о каких–нибудь изгоях, чудаках. Матвей же избегает внятных историй, ему нравятся эффекты, фокусы, все визуальные впечатления. А Макс увлечен больше атмосферными зарисовками, анимацией, чем–то эстетско–киношным.
— А почему ж тогда у нас полно клипов на грани пошлости? Казино, бандюги, дама в полуразобранном состоянии...
— Люди, которые снимают такие клипы, видимо, пытаются хоть как–то приблизиться к мировому уровню. Но отсутствие школы клипмейкерства и среда дают о себе знать. Когда я вижу в клипе раздетую Риану, меня это не раздражает, потому что сделано красиво, со вкусом, а у нас, да, получается пошловато.
— Вы же на заводе не работаете, занимаетесь только группой?
— Я окончила иняз и долго работала переводчиком. А сейчас занимаюсь воспитанием дочерей, своим сольным проектом, «БЕЗ БИЛЕТА» — в группе я арт–директор и еще недавно поступила в частную киношколу.
— Зачем?
— Мне не хватает образования, теоретических знаний, практики — чтобы набить руку и снимать лучше. В школе преподают классные люди, не закостенелые, почти мои ровесники, которые учат меня делать кино. Я уже сняла первый пятиминутный фильм: как женщина и мужчина расстаются друг с другом — такое задание нам дали. По моему сюжету выходит, что мужчина, работающий компьютерщиком, живет с... женщиной — высокоразвитым роботом. А мысль, которую я хочу донести, заключается в том, что нужно быть среди людей, не жить в чем–то и с чем–то искусственным.
— Ваша дебютная сольная пластинка Mannequin по стилистике, настроению похожа на «БЕЗ БИЛЕТА»...
— Я так не считаю. Может, одна песня и похожа, но в остальном взгляд на музыку там совершенно другой.
— Вы с Виталием сколько лет вместе?
— Мы познакомились в 2001 году, а поженились в конце 2004–го.
— У Артиста был в жизни период, когда он увлекался галлюциногенами. Не опасались выходить за него замуж?
— Я вижу, что Виталика очень многие люди воспринимают неверно. Вот эту его мимику, иногда тяжелый взгляд, медленную речь. Мама Виталика мне рассказывала, что он был таким всегда: в детском саду ни с кем не разговаривал, его считали умственно отсталым, думали, как же пойдет в школу, а в школе потом он учился на «отлично». Это был просто нестандартный ребенок. А не разговаривал потому, что не считал нужным, не хотел.
Что касается его бурного прошлого... Может, оно на нем и отразилось. Но не глобально. Сегодня он ничем таким не увлекается, бегает, тренируется, не курит. А своеобразная карма... что ж, она останется с ним уже навсегда.
