В каждом пионерлагере моего детства была аллея Героев. Марат Казей, Валя Котик, Петя Клыпа, Володя Дубинин. Канонизированные школьники замерли в камне и строго смотрели, как мы шагали из столовки, доедая «бутики» с сыром. Мы, дети конца двадцатого века, были приучены к звучным лозунгам и речевкам.
— Отряд?! — запрашивала звонкоголосая председательша.
— «Искорки»! — вопили мы что было сил.
— Наш девиз?
— «Гореть и не тлеть!»
Еще у каждого отряда был свой герой. Пионер. Историю его жизни и суть подвига мы выучивали наизусть, слабо пропуская через себя. Чисто–начисто выметая место перед памятником и украшая монумент полевыми цветами, мы вряд ли задумывались над сутью некогда произошедшего. Но мы боялись войны. Потому что она могла быть только ядерной. И я втайне завидовала этим Марату, Пете, Зое... У них хотя бы было время проявить героизм. А нам после атомного гриба останутся только секунды. Или долгая мучительная смерть в бомбоубежище.
Но, произнеся в тысячный раз «Всегда готов!», начинаешь верить в собственную мощь. И я решила проверить, способна ли на подвиг. Собрала в портфель предметы первой необходимости — хлеб, кусок масла, воду, нож и ложку. Зашила в подкладку пионерский галстук. И пошла закапывать его на Лысую гору. Моей задачей было прокрасться туда незамеченной. Уже темнело, и это придавало моему «подвигу» некоторую реальную опасность. Проваливаясь в снег, я сперва шагала, а потом ползла по оврагу. Пряталась за кустом и все пыталась почувствовать, что же испытывали пионеры–герои в момент исполнения своего дела жизни. И мне практически удалось испугаться до смерти, заметив на пустыре одинокого дядьку. В то время нет–нет да и появлялись истории про маньяков. И я залегла в кустах, слушая громыхание собственного сердца. Снег забился в ботинки, было холодно, пусто, страшно. И я доползла до самой той горы, и разрыла снег, откапала ложкой яму и упрятала туда пионерский галстук, завернутый в полиэтиленовый пакет с изображением Пугачевой. А потом лежала и смотрела в небо. Было очень красиво. Не было ни года рождения, ни имени, ни домашнего адреса. Это был мой 1943–й. Я — пионер–герой.
Правильным было никому не говорить о своем «подвиге». О закопанном галстуке. Это была только моя тайна. Мое испытание. Я была счастлива и дала клятву принести Родине пользу, даже если для этого нужно будет отдать жизнь. Так неистово хотелось оправдать собственное существование, вознестись над всей этой повседневностью, расписанием уроков и режимом дня. Для этого нужно было спасти человечество. Но оно никуда не катилось. Я старела на глазах. Мне было десять, не за горами одиннадцать. Так я скоро вырасту из пионерского возраста. Без подвига, без героизма... И под вой учебной сирены приходилось бежать в школьный подвал. Проклятое ядерное оружие!
Это было давно. С тех пор мир, безусловно, стал другим. Я даже не успела побыть комсомолкой. Началась перестройка. Отменили героев революции 1917 года. Пришли деньги. Приоритеты сдвинулись. Улицы переименовали, часть памятников снесли. А галстук? Даже не знаю, истлел он там или пакет сохранил жизнь искусственному шелку. Теперь на месте Лысой горы горнолыжный центр. Думаю, что и памятники с аллеи Героев убрали. Ведь еще тогда они шли трещинами. То кисть отвалится, то косичка. Подмазанные да подклеенные, вряд ли они пережили миллениум.
Мое поколение оказалось мобильным. Я рада. Мы приняли новую жизнь. И приняли бы любую. Думаю, и коммунизм бы достроили, если б надо было. Мы и вправду были всегда готовы. К подвигу, к защите своих семей, Родины. И пусть каждый из нас в детстве играл в войнушку и втайне мечтал мочить врага, но оказалось, что нам выпала совсем другая миссия — сохранять мир. Под строгим взглядом Марата Казея и угрозой ядерной войны мы должны были стать противоположно заряженными частицами. И я надеюсь, так и случилось.
А подвиг?
Давать жизнь, строить и любить! Помнить и беречь. Созидать и бояться потерять. Ощущать, как хрупок мир. Как внезапна война. Нести все это и не расплескать.
Подвиг.
Т.С.
Советская Белоруссия №85 (24468). Четверг, 8 мая 2014 года.
