Из жизни борца Дебелки25 августа бывший борец бронзовый призер Олимпиады в Сиднее Дмитрий Дебелка называет своим вторым днем рождения. В этот день в 2006 году Дмитрию была сделана операция по пересадке почки. Операция, которая вернула его с того света, дала Дмитрию новую жизнь...
Жизнь первая
В 7 лет первоклассника Диму позвали заниматься борьбой. Случайно это вышло. Тренер пришел набирать ребят постарше, но, увидев габариты маленького крепыша, предложил прийти и ему. И Дима пришел. Ради интереса. «Никакой другой спортивной секции рядом не было, — вспоминает он. — Оттого, наверное, и остался в борьбе». И вот с семи лет Дима Дебелка посвятил себя спорту. К 1999 году он вырос в лучшего тяжеловеса страны, завоевал лицензию на Олимпиаду. Но, похоже, уже в то время судьба начала испытывать Дмитрия на прочность. Несмотря на всю его спортивную состоятельность, Дебелку пытались «отцепить» от Игр. «Тренер сборной Максимович почему–то был категорически настроен против меня. Была бы хоть какая–то альтернатива моей кандидатуре, я бы пролетел мимо Сиднея. К счастью, я действительно был лучшим на то время и, как Максимович этого не не хотел, ему пришлось взять меня на Олимпиаду. Даже не знаю, чем же так насолил тренеру. Возможно, ему не нравилось, что у меня всегда было свое «я». В итоге Дебелка завоевал единственную награду для борцовской сборной на той Олимпиаде. Бронзовую. В полуфинале он проиграл не кому–нибудь, а самому Александру Карелину. Этой медали от него не ждал никто. Даже сам Дмитрий. «Признаюсь, не думал о наградах, когда отправлялся в Сидней. Мне просто было интересно узнать, почувствовать, что же это такое — Олимпиада. При выступлениях очень помогло отсутствие ответственности перед кем–либо. Я просто выходил на ковер и делал то, чему научился за все это время. Не поверите, но в схватке с Карелиным у меня были шансы. Виню в поражении себя — наверное, я все–таки недоработал. Хотя, с другой стороны, борец он, конечно, отличный. Выиграть две Олимпиады, девять чемпионатов мира под силу только великим. Вернувшись в Минск, осознал, что достиг чего–то очень высокого. Внимание к моей персоне многократно увеличилось».
К Олимпиаде в Афинах в 2004 году Дмитрий настраивался на улучшение своего результата — на «золото». В 2003 году на чемпионате мира он завоевал лицензию на Игры. «Я так и планировал: отобраться на Олимпиаду, потом отдохнуть, пройти полное медицинское обследование и приступить к целенаправленной подготовке к Афинам». Однако снова выйти на ковер Дмитрию было не суждено, а чемпионат мира стал последним турниром в его карьере. При обследовании у борца обнаружили смертельное заболевание — гломерулонефрит. Такой диагноз оставлял для Дмитрия два выхода: операцию или по пересадке почки, или внедрения стволовых клеток...
Жизнь вторая
— Пропускать Олимпиаду в Афинах, с которой я рассчитывал привезти «золото», морально было безумно тяжело, — говорит Дмитрий. — Перед отъездом нашей сборной попросил своего друга Славу Макаренко взять камеру и снять полностью Олимпиаду: где они жили, где питались, все объекты олимпийской деревни, стадионы. Я очень хотел почувствовать атмосферу Игр, на которых должен был выступать. Он это сделал. Я и сейчас нередко просматриваю эту кассету. А сами соревнования даже не смотрел: не хотелось усугублять депрессию. Из–за чего у меня начались проблемы с почками в 2003 году, до сих пор никто не знает. Но из–за болезни мне пришлось оставить спорт, когда я был на подъеме. Наблюдался в Беларуси. С началом заболевания у меня в прямом смысле началась абсолютно другая жизнь, правильнее сказать, мое существование превратилось в борьбу за жизнь. Когда мне сказали о проблемах с почками, испытал настоящий шок. Чем дальше, тем хуже. Картина вырисовывалась совсем непривлекательная. Три года просто ходил в забытьи. Перепробовал все способы лечения: от научных до народных. Ездил даже к бабкам–целительницам каждую неделю за 300 километров от Минска. Они, кстати, честно признавались, что ничего не обещают. В костел часто ходил, молился, свечки ставил. Естественно, все эти попытки оказались неэффективными. Буквально после месяца болезни я осознал очень страшную для себя реальность: спорт был тем единственным, что я умел. Другому ничему ведь не учился. Очень остро встал вопрос: и чем же мне сейчас зарабатывать на жизнь? Тем более, что на лечение немало денег ушло. Хотя о них тогда вообще не задумывался. К счастью, друзья, родные помогали. А вот в спортивных кругах обо мне словно забыли. Меня не бросил лишь государственный тренер Александр Барауля. Он очень многое сделал для меня. Я не в обиде на тех, кто меня «кинул», они и сами знают, что поступили очень некрасиво и подло. Но я безумно благодарен тем немногим, кто все же не отвернулся. Надеялся, что операцию сделают в 2004 году, но ждать мне пришлось очень долго — более двух лет. К этому времени мое состояние стало близким к критическому. Я не мог пройти и 15 метров. Появлялась одышка, становилось плохо. Передвигаться мог только маленькими отрезками с перерывами и отдыхом. Стала пропадать память. Бывало, говорю о чем–то, и вдруг меня как обрубает, не помню предмет разговора и все. Очень переживал за свою семью, родителей. Я ведь видел, как они хотят мне помочь, но это было не в их силах. Болезнь с каждым днем одолевала меня. Кстати, о пересадке стволовых клеток мне сказали забыть практически сразу же. По словам врачей, такие операции, может быть, начнут делать лет через 15. Оставался один–единственный шанс — пересадка почки. Но трансплантат мне подобрать не могли. В конце лета 2006 года мама, видя мое ужасное состояние, решила отдать мне свою почку. Мы уже прошли все подготовительные процессы для пересадки. Я был уверен, что, кроме мамы, мне никто не поможет. Мое состояние настолько ухудшилось, что я был готов взять мамину почку, осознавая, насколько это опасно для нее. И вот в четверг, как сейчас помню, позвонили мне из четвертой больницы и сказали, что появилась донорская почка и срочно нужно делать операцию. Я спросил: сколько у меня есть времени на обдумывание. «Минут пять». Решился и сразу поехал в больницу. Признаюсь, немного побаивался, ведь сколько случаев, когда чужая почка не приживается. Но другого выхода у меня просто не было. В 23 часа мне сделали операцию. Когда очнулся, увидел маму. Не знаю, как она прорвалась в реанимационную... О своем доноре знаю немного. Он из Могилевской области. Было ему 30 лет — мне пересаживали трупный трансплантат. Хотелось бы сказать спасибо родственникам этого человека, благодаря которым меня вернули к жизни...
Старая новая жизнь
— Дмитрий, операция помогла вам? Как вы сейчас себя чувствуете?
— Отлично. Словно заново родился. Это в прямом смысле мой второй день рождения. Улучшилось общее состояние, начала восстанавливаться память. То, что было, и то, что сейчас, — небо и земля. Теперь могу себе позволить намного больше. Те три года я был прикован к единственному месту — четвертой больнице. Три раза в неделю мне чистили кровь, поэтому даже не мог куда–то выехать, отдохнуть. Теперь же я могу это сделать.
— Сейчас у вас есть какие–нибудь противопоказания?
— Главное — не поднимать тяжестей и стараться избегать психологических стрессов. Реабилитационный период у меня до августа этого года. Если все будет нормально, то, думаю, смогу даже тренироваться снова.
— И вы намерены выйти на ковер?
— Может быть, в Паралимпийских играх буду выступать.
— То есть спорт вас еще притягивает?
— Да, и сильно.
— Болезнь заставила вас изменить собственные воззрения?
— В принципе, да. Стал больше времени уделять семье. Понял, что это самое близкое и дорогое, что у меня есть. Те люди, которые никогда не бросят...
— Вы работаете?
— Нет. Сейчас вот только загорелся. Хочу занять руководящую должность в своей родной спортивной школе. Тренером–то я быть не могу по состоянию здоровья.
— А почему вы не просили помощи у Министерства спорта, НОКа?
— Мне очень многие говорили: иди, добивайся, проси денег, ты ведь это заслужил. Но я ни разу ни у кого ничего не просил.
— Гордость?
— Может быть. А с другой стороны, даже если бы подал в суд — а я мог это сделать и наверняка бы выиграл — пострадали бы невинные люди, на которых бы, скорее всего, все списали.
— Чем заполняете досуг?
— Воспитываю пятилетнего сына Сашу. Учу, что такое хорошо и что такое плохо.
— А сами вы не думаете о плохом?
— Нет, как будет, так будет. Даже если эта почка не приживется, я лягу на вторую операцию.
— Это ваша жена? — указываю на фото, прикрепленное к панели в машине Дмитрия.
— Да. Я ее семь лет до нашей свадьбы знал. Это она выбрала имя Саша для сына. А я имя для дочки придумаю.
— То есть у вас в семье намечается пополнение?
— Пока только планируется...
Фото Артура ПРУПАСА, "СБ".
