Друзья польского певца Чеслава Немена вспоминают, что тот всю жизнь ностальгировал по родной деревне Старые Василишки нынешнего Щучинского района. И когда учился в Гродно, и особенно после отъезда в Польшу, где обрел славу. Но, как известно, никакие лавры не заменят человеку тепло родного дома. Теперь, впрочем, душе музыканта есть куда вернуться: в хате, где он появился на свет, открылся посвященный ему музей. Постарались местные жители. Все–таки чтят песняров в нашем Отечестве!
Создание музея Немена — дело частное, инициатива принадлежит Владимиру Сенюто. Он взялся за изучение генеалогии семьи Выдржицких (настоящая фамилия музыканта), собрал у односельчан вещи 40 — 50–х годов, чтобы реконструировать атмосферу, в которой проходило детство Чеслава.
И ныне, проезжая мимо указателя на Старые Василишки, нельзя туда не завернуть. Что, если музей окажется закрыт? На дверях Сенюто оставил номер своего мобильного телефона и наверняка согласится открыть вам в эксклюзивном порядке двери мемориальной хаты.
Пожалуй, без таких частных инициатив туризм в глубинке скоро бы зачах. А путешествовать по уже давно изъезженным маршрутам Мир — Несвиж, Слоним — Жировичи несколько наскучило. Мест интересных хватает. К счастью, государство позаботилось: за свой счет отреставрировало и содержит мемориальные дома–музеи Адама Мицкевича в Заосье и Тадеуша Костюшко в Меречевщине, Коласа, Купалы и Богдановича на Минщине. Но не только на одних ярких личностях прошлого держится туризм в глубинке.
Становятся знаменитостями деятели дня сегодняшнего — те люди, которые на свой риск открывают новые кунсткамеры и галереи. По статистике Минкультуры, в стране всего 10 частных музеев. Но предполагаю, в реальности их на порядок больше.
Пионеры в частном музейном деле — прежде всего активисты агроэкотуристического движения. Между ними уже сейчас проявляется конкуренция. Помню, как несколько лет назад руководство Зельвенского района гордилось, что в регионе работает единственный в стране музей насекомых и пчеловодства. В 2006 году его открыли в деревне Вороничи, у железнодорожной станции Старая Весь, супруги Лилия и Сергей Микановичи, биологи, выпускники БГУ. Экспозиция получилась строго научная: сотни видов засушенных бабочек, жуков, ос, шмелей и даже комаров и клопов. Для села, где живет полтора десятка человек, музей стал точкой, вокруг которой кипит жизнь: туристы съезжаются из разных стран. Микановичи даже получили грант ООН на развитие своего начинания. И пошли вперед — у них не только интересные выставочные залы, но и душевная атмосфера: кипит самовар, гостей приглашают на липовый чай, дегустацию меда.
Подглядели в Вороничах или сами сообразили, но многие владельцы сельских усадеб в других регионах также стали открывать «пчелино–медовые» музеи. Один из самых популярных нынче — в деревне Борок Воложинского района. Местные власти включили его в «зеленый маршрут», обозначили на информационных стендах, установленных на дорогах.
Нетрудно заметить, что большинство креативных проектов и новаций возникает в западном регионе — традиционно оживленном, насыщенном туристическими тропами. Но и на востоке страны рождаются творческие инициативы. В деревне Скварск, недалеко от Чаусов, экомузей «Пасека» основал пчеловод Виктор Панасюк. За жизнью насекомых он предлагает посетителям понаблюдать через стекло специального улья.
Кировский район, между Бобруйском и Могилевом, до сих пор был известен лишь двумя достопримечательностями: санаторием колхоза имени Кирилла Орловского и дворцом Булгаков в Жиличах. Теперь же в туристические маршруты включились и Любоничи. Здесь еще 20 лет назад супруги Иван да Марья Солоневичи начали собирать этнографический музей. По большому счету, не диковинка, ведь уголки с предметами быта есть чуть ли не в каждой школе и Доме культуры. Но у Солоневичей особый подход к делу: любая вещь у них именная — учтено, кому принадлежала, для чего использовалась, — поэтому посетители съезжаются посмотреть на коллекцию даже из соседних районов, узнавая предметы из хат своих пращуров. Хотя поначалу жена с мужем долго спорили из–за затеи, которая «съедала» чуть ли не всю пенсию. Да и теперь приносит не денежный доход, а, скорее, моральное удовлетворение: все же делается не для себя, а, как у Скорины, «людям посполитым к доброму научению».
