Не крестясь и не каясь в своих грехах, после защиты диплома, в январе 1976 года, я пришел на студию «Летопись». Сижу в коридоре, жду худрука. Рядом известный фронтовой кинооператор режиссер, Владимир Павлович Цеслюк. В комнате напротив ругались женщины. Вдруг дверь распахнулась, и две молодящиеся блондинки выскочили в коридор.
— А ты со свечкой стояла?! — кричала одна из них.
— Не стояла, но все знают про твои шашни! — кричала другая.
Я глянул на Цеслюка. Тот с улыбкой смотрел на женщин и тихонько подначивал: «Давай, Надя, так ее, так!»
«Хорошее начало!» — подумал я и пошел к худруку Сарахатунову.
— Посмотрим, скандалист, что у нас для тебя есть, — сказал Борис Константинович и стал просматривать список.
Мой конфликт на худкино во время съемок дипломной работы облетел киностудию, и меня окрестили скандалистом.
— «Железобетонные конструкции в промышленном строительстве», — предложил худрук.
«Огласите весь список, пожалуйста», напрашивалась цитата из фильма Гайдая «Приключения Шурика».
— А что–нибудь не железобетонное у вас есть?
Сарахатунов внимательно посмотрел на меня, снова заглянул в список.
— Вот, «Новое в продаже билетов», — предложил он другую тему.
— Это про что? — поинтересовался я.
— Это заказ МПС, про железную дорогу.
«Заказуха», или «болты в томате», называли в студийном обиходе фильмы по заказу различных министерств и ведомств. Выбора у меня не было, и я приступил к «заказухе» о железной дороге.
В Москве, в Министерстве путей сообщений, нашу съемочную группу принял начальник пассажирских перевозок Зайцев, консультант фильма.
— Команду по вашему маршруту я уже дал. Везде вам будет оказана необходимая помощь. Если что, вот мой прямой телефон, — по–военному четко сказал Зайцев и вручил нам бумажку с номером телефона.
Тема фильма была проста. МПС вводило новую систему в продаже билетов, по которой можно было по телетайпу заказать билет в любой город Советского Союза, находясь где–нибудь у черта на куличках. Наш маршрут охватывал ключевые города европейской части Союза, вплоть до Урала и Сибири. Отправной точкой был Минск. Нам выделили новенький купейный вагон, полностью экипированный: дорожки, коврики, крахмальные занавески, белоснежное белье и две молоденькие проводницы. Наша съемочная группа двинулась в путь. Первой остановкой был Ростов–на–Дону. Здесь произошла заминка. Двое суток нам не могли подключить осветительный прибор в купе бригадира поезда. Мы пришли к начальнику ростовской железной дороги.
— Нет свободного электрика, все на линии, — сказал начальник, — может, через пару дней.
«Если так дело пойдет дальше, я этот фильм не сниму», — подумал я.
— Позвоните в МПС Зайцеву, нашему консультанту, — попросил я.
— Вам надо, вы и звоните, — отмахнулся начальник.
— Который у вас прямой телефон с МПС? — спросил я.
Начальник скосил глаз в сторону белого телефона. Я набрал номер, и Зайцев велел передать трубку начальнику дороги.
— Сегодня же все будет сделано! — заверил ростовский начальник.
Больше проблем у нас не возникало. Наш вагон цепляли в хвосте состава, и мы по ходу снимали эпизоды фильма. Снимали на вокзалах, в кассах, работающие телетайпы, проносящиеся поезда, убегающие рельсы, пейзажи, обслуживание пассажиров в вагоне. После замызганных плацкартов и купе, в которых ехали пассажиры, наш вагон казался им сказкой. Прибыли в Челябинск. Зашли в гастроном купить провизии. (За наши суточные в вагон–ресторан много не побегаешь.) В колбасном отделе — чистые полки. В рыбном — на подносе несколько котлет под названием «Мечта». Мы не рискнули взять «Мечту», взяли консервы. Шел 1976 год. Застой крепчал.
Наш вагон ставили на запасной путь, в тупик. Мы в нем ехали, снимали, в нем и жили, как в гостинице. На соседний путь подогнали с виду обычный вагон. Вдруг появились вооруженные солдаты в красных погонах с надписью ВВ, выстроились в две шеренги. В сторонке — солдат с овчаркой. Из вагона, по одному, стали выпрыгивать зэки. Они садились на щебенку, заложив руки за голову. Мы молча наблюдали. В душе шевельнулось чувство жалости и досады.
— От сумы и от тюрьмы не зарекайся, — важно сказал наш директор группы и погрузился в чтение журналов.
Где–то в середине пути наши проводницы, привыкшие к поездной жизни, взмолились: «Хотим домой!» Пришлось им терпеть до конца съемок.
В Новосибирске после съемок нам устроили небольшую экскурсию в Академгородок. Обычные «хрущевские» дома, стоящие среди сосен. От балконов к деревьям перекинуты длинные жерди. Это были тропинки для белок, по которым они запросто заскакивали в квартиры ученых.
От перрона новосибирского вокзала отходил пассажирский поезд.
Вдруг из вокзала без кителя и фуражки выскочил офицер. Поезд набирал ход, и капитан во все лопатки бежал за уходящим составом. Было страшно на него смотреть. Казалось, даже Борзов, лучший спринтер мира, не смог бы так бежать. Поезд удалялся, но капитан не отставал, прибавил ходу и догнал последний вагон, ухватился за поручень. Проводница стала бить его флажками по руке. Капитан отпустил поручень. Может, в этом поезде была его семья? Теперь ищи–свищи, попробуй догони!
Исколесив добрую половину Советского Союза, через месяц мы вернулись в Минск. На перроне нас штормило, как от морской болезни.
Под песню Тухманова «Мой адрес Советский Союз» фильм получился живой, динамичный и был оценен на «отлично». Подобных фильмов я снял с десяток. На них я экспериментировал со звуком, в монтаже, осваивал новые приемы съемок. За один из таких фильмов получил приз за лучшую режиссуру, и, наконец, мне предложили документальное кино.
Но и «болты в томате» можно снимать!
Советская Белоруссия №69 (24452). Суббота, 12 апреля 2014 года
