Хранительница Ельни
Промышленностью иностранных гостей не удивишь, им нравится у нас первозданная природа. Ради нее они готовы тратить огромные деньги. В Миорском районе расположено крупнейшее даже по европейским меркам верховое болото Ельня. Оно из года в год кормит местных жителей: только клюквы отсюда вывозят на несколько миллионов долларов в год. Кормит оно и бюджет Миорского района. Очередное достижение — грант в миллион евро от Европейского союза в рамках очередного проекта ПРООН.
Для Каси Казаченок, воспитательницы одного из миорских детских садов, это болото, впрочем, источник не дохода, а энергии. «Тут я клюкву собираю, тут рога ищу, тут рыбу ловлю, тут с ружьем в загонной охоте участвую», — показывает она свои фотографии. Общаемся с ней, слушаем целую лекцию о пользе «легких Европы» и понимаем: хранительницей Ельни ее назвали неспроста.
— А кто будет охранять ее, кроме меня? — переспрашивает она. — Я живу около болота. Загорелось оно — именно я в первую очередь это увижу, сообщу и сама побегу тушить. Сколько раз такое было. Идешь по лесу (а я и на охоту хожу, и на рыбалку, и грибы с фонариком собираю, все замечаю), смотришь — ветка сломана, и понимаешь: «Ага, значит, люди в ягоды раньше времени пошли». Подойдешь, попросишь — зеленые же еще… Плаваю на лодке по озеру — сетки на берег выбрасываю. Это все для души.
Кася Казаченок признается: на Ельне знает каждую кочку. На болоте Мох — тем более.
— Там же пять тысяч гектаров всего — совсем мало. Ельня в пять раз больше. В первый раз меня туда завели. Во второй уже пошла сама. Не заблудиться помогает интуиция. Главный ориентир — знать, куда выходить домой.
Пейзаж на Ельне, рассказывает, пейзажу рознь. При этом к тем многочисленным туристам, которые сворачивают с официальной экологической тропы, Кася Иосифовна относится скептически: нечего, смеется, по моему болоту ходить. «Пройдет один человек — будет тропинка, — рассуждает она. — Двадцать — уже целая дорога».
Честно признаюсь собеседнице: образ охотницы с профессией воспитательницы как-то не вяжется. Кася Иосифовна к таким разговорам давно привыкла. И в который раз объясняет: несмотря на все добытые ею «трофеи», человек она не воинственный, а спокойный. Иначе бы в детском саду и не работала.
— Мне говорят: ты же охотник, рыбак, пол сменила, в общем. А мне это все просто по наследству передалось. Я с детства росла на природе. Дед охотником был, папа, муж, и я за ними потянулась. Да и кто сказал, что охота только удел мужчин? Хватает ведь и среди них таких, кому она неинтересна. И стрелять же не обязательно. Мне вот, например, проще загонщицей побыть. В Эстонии, Латвии женщин с ружьем предостаточно — и это никого не удивляет…
Старейшина и водопад
73-летнего старейшину небольшой деревушки Суромщина Михаила Саутя можно без обиняков назвать хранителем необычного водопада на реке Вята. Удивительное дело: в его некогда немалой деревне нынче проживает всего 10 человек, расположена она на окраине района — фактически у самой белорусско-латвийской границы, а скучно здесь не бывает никогда. К красивейшей природной достопримечательности едут туристы, заглядывает милиция — все ли там в порядке? Патрулируют окрестности пограничники. Последние, к слову, давно поняли: именно местные активисты — та самая дополнительная пара глаз. Не прошел ли контрабандист? Не видели ли подозрительную машину? И к нему, рассказывает юркий дедушка, с такими вопросами заглядывают постоянно.
— А бегают нарушители? — спрашиваю уже я.
— Не видел. Если сторожить каждую незнакомую машину, то как разберешь: кто на водопад приехал, а кто по другому поводу? Да и граница же по реке у нас проходит, а для нарушителей это все же преграда.
Пограничных историй, впрочем, все же хватает. Те времена, когда в эти края без специального разрешения официально и въехать было невозможно, уже прошли. Но бдительность осталась.
— Приехала ко мне как-то дочка с ее мужем и внучкой моей, — вспоминает Сауть. — Они в Латвии живут. Поставили у хаты машину и пошли к водопаду. И двадцати минут не прошло, как вернулись. На дороге их перехватил пограничник. Спросил, к кому именно пожаловали… Ответили. Но вот документы показать не смогли: оставили в машине.
Всеобщее внимание, рассуждаем мы со старейшиной, в любом случае хорошо. Ведь жители многих населенных пунктов им обделены. Особенно в этих северо-западных краях, где что ни деревня, то фактически хутор. «Жить нормально — это и людей видеть, и общаться с ними. Мы и с соседями дружны: один к одному, если надо, придем и поможем», — учит нас, уставших от постоянного общения и желающих слиться с природой горожан, дедушка Сауть. Самому ему это удается. Туристы не дадут соврать.
— И дорогу уточнят, и водички попить попросят, — добавляет он. — Лучше всякого навигатора помогу. Отдыхающих с машинами хватает, молодежи на велосипедах тоже. Кажется, в нашей Суромщине побывало уже пол-Беларуси.
— Так вам надо здесь экскурсии проводить. Глядишь, и общения еще больше было бы, и рассказываете интересно.
— А зачем? В интернете же все выложено…
Источник сил для главврача
У Владимира Пашковича из агрогородка Язно сразу несколько ипостасей: главный врач местной больницы, активный участник местного народного коллектива «Язынка», псаломщик в здешней церкви, кулинар, в чьем доме можно попробовать хлеб собственной выпечки, выпить стакан-другой раугени и съесть тарелку вкуснейших клецок. Говорили мы с ним, впрочем, в первую очередь о медицине (Язненская участковая больница, к слову, была признана лучшей по итогам республиканского смотра за 2015 год, а самого Пашковича наградили медалью «За трудовые заслуги»). Причем в контексте любви к малой родине.
Про него рассказывают: из своего агрогородка на повышение мог уехать не раз и не два, даже в Минск предлагали. Но нет, остался.
— Наверное, сыграло свою роль то, что я очень рано женился — в 21 год, — говорит собеседник. — Отец к этому времени умер, а мама была инвалидом II группы. И у матери моей супруги тоже были проблемы со здоровьем, поэтому нам и нужно было находиться поближе к родителям. Хотя и квартиру в Витебске предлагали. Работал сначала в Глубокском районе, затем перебрались сюда. А потом… Я уверен: человек может чего-то достичь, только если он не прыгает с места на место. Смотрю на тех, кто приходит к нам на распределение, и всегда говорю: тот, кто с ходу заявляет, что отработает два года и уедет, ничего хорошего отрасли не принесет и добросовестно работать не будет. Так в итоге и получается.
Впрочем, сидеть на одном месте — это не про Владимира Петровича. Экскурсии, выставки, концерты, выступления.
— Не так, правда, часто, как хотелось бы. Выехать отдохнуть мне попросту некогда. Вот смотрите: живем мы в деревне, кто нас развлечет, если не мы сами? Поэтому сначала я участвовал во всех здешних мероприятиях, чтобы было интересно моей семье — у меня жена и ребенок, он пять курсов Витебского медуниверситета уже закончил. А потом понял: если у меня все это получается, почему бы не развлекать и других односельчан?
Больница при этом, конечно, дело первостепенное. Доказательство тому — почти два с половиной десятка профессиональных дипломов на стене. «Но мы ведь не за награды работаем, сам себя я не продвигал точно, видать, просто увидели и обратили внимание», — скромно говорит доктор Пашкович. Отношения с пациентами? Замечательные. Он, признается, всегда улыбается, шутит. С плохим настроением к людям нельзя. Только вот отдыхать когда? Как удалось избежать эмоционального выгорания? Ведь, размышляю вслух, работа земского доктора — дело круглосуточное.
— Я даже праздники без спиртного отмечаю. Потому что именно праздники, по сути, самые тяжелые для медиков дни. Как хватает на все времени и сил? Мне помогает такой принцип: в воскресенье я отдыхаю. Если же кому-то плохо стало — конечно, приду. Но косить сено или рубить дрова не буду. С утра иду в церковь, после можем съездить на озеро или в грибы. Люблю париться в бане. Соблюдаю посты — наверное, это тоже дает силы. Ведь человек может делать столько, сколько ему позволит Бог. Я, значит, могу.
Семья, зажегшая Дисну
Ответ семьи Астукевичей тем, кто считает Дисну — самый маленький городок Беларуси и этакий «спальный микрорайон» Новополоцка — населенным пунктом хоть и красивым, но депрессивным: прежде чем делать такие выводы, загляните на один из проводимых здесь праздников. В конце июня был очередной — День города. Поет, танцует и гуляет Дисна действительно задорнее всех. Чья заслуга? Местные в унисон ответят: Алексея Астукевича, 34-летнего директора Дисненского городского центра культуры.
По берегу Западной Двины прогуливаемся вместе с ним и его творческой семьей. Что жена Наталья, что сын Даниил, что дочка Маша — все как на подбор «культурные люди». «Это вы еще его отца не видели, он в Повятье живет», — подсказывают провожатые и тем самым не дают задать первый вопрос: гены поспособствовали? Алексей подтверждает, что ко всему красивому он действительно тянулся с детства:
— Песни и юмор в нашем доме я слышал всегда. Родители к тому же дружили с людьми, которые к творчеству также были неравнодушны. Уже в пять лет я на «корпоративе», когда бабушку на пенсию отправляли, выдал свой первый сольный концерт под аккомпанемент вокально-инструментального ансамбля. «Розовые розы», помню, пел.
Философия семьи Астукевичей: главное не полнота кармана, а состояние души. Замечаю: петь для своих, пусть и вместе с отцом и сыном (а бывало, и с дочкой) — это одно дело. Зажигать целый город — другое.
— Одному зажечь людей не под силу, — подтверждает Алексей. — Мне семья помогает. С Натальей мы вместе учились: я на вокальном отделении, она — на хореографическом. Поэтому мы единомышленники. И в семье, и на работе. Огромный для меня, да и для города, плюс — создание мужского коллектива «Дзiсенчукi». Нас девять человек — от 22 лет до 45. Поем. И людям очень нравится. Однако место месту все же рознь. В Дисне, например, работать проще, в деревнях — сложнее. Люди здесь более открытые и раскрываются быстрее.
Выходной день в сфере культуры — понедельник. В субботу и воскресенье не расслабишься, приходится развлекать всех и вся. А кто развлечет семью Астукевичей? Неужели сами?
— Отдых в любом случае — это смена вида деятельности, — рассуждает Алексей. — Поэтому просто заняться домашними делами — это тоже хорошо. И вот ненароком уже о работе думаешь.
Жители Дисны могут не волноваться. Несмотря на предложения, покидать свою малую родину Алексей не собирается.
— Мне Дисна нравится, — задумчиво говорит он. — Чувствую себя здесь в своей тарелке. Меня все знают. Здесь друзья, дом, построенный своими руками, да вся эта красота вокруг. А за что больше всего свой город люблю? За людей.
Династия со стажем 247 лет
Сельскохозяйственному району — сельскохозяйственные рекорды. Пожалуй, только в подобных местах может появиться династия, общий стаж работы которой в отрасли составляет — сколько бы вы думали? — 247 лет! Хотя в населенном пункте, где не так много рабочих мест, подобное явление, говорят мне, не такое уж и необычное. Представителей династии всего 13 (двоих из них, увы, уже нет в живых) — полеводы, трактористы, слесарь, помощник пчеловода… Больше всего доярок — сразу четыре. Даже нынешний главный агроном ОАО «Узменский край» Алла Конах начинала с этой профессии.
Знакомимся. Алла Конах, Татьяна Миклушонок и Галина Тишалович из агрогородка Узмены — сестры. Аксения Филипповна — их мама.
— Раньше доили вручную, трижды в день. У каждой было по 12 — 13 коров, — вспоминает Аксения Филипповна. — Скидывали сами навоз, кормили, поили. Полные ведра воды на поле носили. В любую погоду. А ведь ни выходных, ни отпусков у нас не было. Я еще в девках была, замуж не вышла. Поэтому, можно сказать, повезло: вся домашняя работа оставалась на маме.
Насколько тяжек этот труд, дочки Аксении Конах видели с детства. Только об этом не задумывались: привыкли трудиться. Секрет хорошей династии — взаимозаменяемость. Сестры рассказывают, как подменяли одна другую в декрете, на выходных. По надобности, в общем. Даже несмотря на то, что, скажем, в трудовой книжке Татьяны Миклушонок поначалу было написано «почтальон».
— Ну и что, что тяжело? Нам было хорошо. Подоишь корову — и то на танцы идешь, то просто гуляешь. Придешь уставшая, ляжешь на голый пол, а вскоре и утро. Надо же было дойку не проспать. Молодыми были, вот нам все легким и казалось, — говорит Аксения Филипповна. — И девочки мои со мной ходили. Втянулись. Им даже нравилось. Корова корове, конечно, рознь. Как и у людей. И копытом иная стукнуть могла, и молоко вывернуть. Когда перешли на аппараты, вроде бы легче стало. Но доить приходится аж по 50 коров. Кормить, правда, уже не надо, бидоны таскать тоже — молоко по молокопроводу идет. Впрочем, доить вручную и до сих пор иногда приходится. Пусть и руки устают не так, как раньше.
Поразительная для современной деревни картина — эти женщины держат коров еще и дома. Утверждают: привычка. Как это, мол, в хозяйстве да без буренки?
— Молоко, говорите, проще в магазине купить? Но свое ведь лучше. Да и что еще в деревне делать? Сидеть, лежать? Мы вот маму ругаем: хватит, мол, уже, но при этом понимаем: настоящая доярка без коровы не сможет, — говорит Алла Конах.
— Средство заработка?
— О чем вы! Всего 40 копеек за литр получаем у частника. А посмотрите, сколько оно в магазине стоит…
deu@sb.by
