Должно ли искусство принадлежать народу, зачем и почему

Размышления у французского окна

Я люблю белорусских писателей, вы же знаете. И коль Виктор Мартинович без регулярной подпитки в Вильне и Вене окончательно потерял дар складывать слова в логически непротиворечивые конструкции, приходится искать новых любимцев. Тут на нивах возрос «номинант на премию Гедройца, разрушитель табу белорусской литературы», а попросту писатель-матерщинник, Андрей Адамович.

Он готов посылать на… всех, кто «набіраецца нахабнасці штосьці раіць мне па гэтым пытанні». Имеет право, а че: он послал, его послали, диалог, считай, состоялся. Забавна аргументация творца: «Калі «Алімпію» Манэ дэманстравалі першы раз, павесілі яе так высока, каб людзі не маглі да яе даплюнуць». Согласен, исторический факт. Но и Адамович – далеко не Мане, согласны?

Как и некоторые белорусские музыканты: например, из камерного оркестра Белгосфилармонии. В интернете гордо выложили запись: закончился концерт. Дирижер поклонился и ушел. И тогда, лишь только тогда, когда он уже не мог видеть свой оркестр, некоторые музыканты буквально из-под задниц своих достали бчб-флаги и, отважно помахивая ими, тоже прошли за кулисы. Особенно противно, что в зале были дети – и именно им «музыкі паказалі гармонію». Вынутую – ну, вы поняли.  

Переходим к белорусским художникам: «Я чуў гісторыю, як супрацоўнік нейкай айцішнай кампаніі, - продолжает радовать Адамович, - адрэагаваў на карціну Вашкевіча, на якой Мальвіна трымае ў роце нос Бураціна, у офісе — ён на «сур’ёзных шчах» напісаў, што не можа працаваць у такіх умовах. Дзікая гісторыя».

Положим, рисовать Мальвину, у которой во рту нос Буратино, — такое обычно заканчивается классу к седьмому-восьмому. Что свидетельствует лишь вот о чем: и автор Руслан Вашкевич, и купивший его шедевр владелец IT-компании Михаил Быченок из подростково-пубертатного возраста так и не вышли. Что, наверное, помогает им творить и дальше.

Но вот что интересно: разговор хозяина с нанятым. Владельца предприятия в самой капиталистической в стране IT-отрасли с работником. Привожу переписку после выражения сотрудником недовольства: «Я в шоке. Это твое первое место работы?» - «Нет». – «Ну так где ты работал до этого?» - «В математической школе». - «Там был офис? Тебя спрашиваю?» - «Да». - «Тебя все устраивало? Покажи фото помещений». К вечеру следующего дня айтишник был уволен.

И теперь обратим взор к белорусским заводам. Рабочий тракторного может быть недоволен внешним видом своего цеха хоть каждый день. И требовать повесить над станком, скажем, другую картину Вашкевича (и тоже из офиса Быченка), чтобы «видеть обнаженных людей, которые сидят на ковре». Ну, или там курящую девушку, которая сидит на унитазе лицом и что у нее еще там есть к нам, и такой перл в коллекции присутствует. Рабочий может не довольствоваться серостью и требовать искусства хоть каждый день.

Во-первых, никто его за это не то что не уволит – прогрессивки не лишит. Во-вторых, за это его не уволят никогда – есть профсоюз. Тот самый, который горячие головы все предлагают заменить на независимый. А рабочие вечно отказываются, потому что чувствуют разницу.

В-третьих, ни один начальник цеха, не говоря уж о директоре, не станет общаться с приличным рабочим в таком тоне. Русским языком, его полной версией, - может. А вот как с быдлом, которое вот-вот пинком пойдет на улицу, - нет.

Теперь подытожим. Свобода художественного творчества в нашей стране, как показано выше, безгранична. Возможностей для «молодых и дерзких» предпринимателей – выше крыши. Они, как говорится, свободны «творить, выдумывать, пробовать», но многие при этом еще и целятся стать «хозяевами жизни». Или даже жизней.

А вот рабочий класс, нанятый персонал – их защищает только наше государство. И проверенный временем, имеющий авторитет и накопленный опыт, профсоюз. Между тем именно он, нанятый персонал, производит львиную долю всего в стране, начиная от программного продукта и заканчивая ежедневно поедаемым.

Это к вопросу о забастовках. Никто в здравом уме не будет бастовать, чтобы себе же сделать хуже. Если говорить о большей части страны. Что до настоящих капиталистических, полностью хозяйских предприятий - ну, уж лучше выразить несогласие с художественным вкусом владельца, глядишь, на день позже уволят.

Он, наемный персонал, в разы, в десятки раз многочисленнее и своих управляющих, и «свободных творцов». Это к вопросу о количестве «протестующих» нынче – и о тех, чьи «голоса украли» в августе. Десять к одному, полагаю, примерно такая пропорция между народом и «протестантами». Хотя каждый из них уверенно заявляет, что вот он-то и есть народ.

Он, рабочий и работающий класс, и производит достаточно валового продукта для того, чтобы у отдельных людей была свобода: творчества, самовыражения, выворачивания наизнанку и ношения бчб в трусах. Ибо «творить» можно лишь имея досыть свободного времени и не имея забот о существовании, это вам любой помещик прошлого скажет.

И еще одно: провозглашается плюрализм мнений – и одновременно гнобятся люди, посмевшие высказать государственную позицию. Требуется свобода слова – но она только для избранных. Вернее, самоназвавшихся «креативным классом» - и этот «класс» готов посылать каждого, кто наберется нахальства что-то им советовать. Аж в Брюссель сыплются жалобы на отсутствие свободы мнений – и назавтра на улицу выбрасывается любой, кто не сошелся вкусами с хозяином.

Вот такой она и будет, их «новая страна», где якобы «поддержанные народом» демократическим путем заставят тот народ так себя вести, что никакой «диктатуре» не снилось. В этой «новой стране» картина про Мальвину с носом Буратино во рту станет поистине пророческой. Высокохудожественной. Многозначной и мультисмысловой.

Символом, можно сказать, исторической встречи белорусской гуайдихи с французским политиком, метящим в европейские лидеры.

Уж простите, накипело.

mukovoz@sb.by     

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter