Детектив советского периода
— Идея провести инвентаризацию кладбищ тогдашней России принадлежит ученому и издателю Николаю Романову — дяде последнего императора Николая ІІ, — вводит в курс дела Галина Беляева. — Корпус сведений о некрополях Москвы, Петербурга, северных и центральных российских губерний, а также Парижа в начале XX столетия успел увидеть свет. Но были собраны данные и о кладбищах окраин страны, куда входила в том числе Могилевская губерния.
Великий князь Николай Михайлович причину большой инвентаризации некрополей в предисловии к первому тому обозначил так: «Памятники снимаются с мест, продаются торговцам: надписи, кресты, скульптурные изображения исчезают… плиты закладываются в фундаменты, тротуары, под водосточные трубы». Он посетовал, что можно увидеть «целые погреба с засыпанными штукатуркой и пылью веков памятниками с сорванными гербами». Тогда завершить начатое помешала Первая мировая. А после революции вообще приоритеты изменились. Даже хранить подобного рода документы стало опасным — речь ведь шла в основном о захоронениях представителей знати, включая объявленных вне закона священников! Но, к счастью, неравнодушные люди фолиант сберегли, и спустя время он попал в фонды одного из российских архивов. Могилевский историк тщательнейшим образом изучила материалы из неизданного тома объемом в 188 страниц:
— Частично текст набран на пишущей машинке, частично — рукописный. Сведения о захоронениях Могилевская епархия собирала в течение 1908—1911 годов. Церковные служащие при этом делали различные пометки, делились наблюдениями. Если что-то знали об ушедшем человеке, могли дополнить информацию о нем. Но даже собранные данные в сводный список Могилевской консистории вошли не полностью — нередко по такой банальной причине, как неразборчивый почерк составителей.
«Отечеству, царю он правдою служил»
Историю, как известно, делают личности. Если о бывших губернаторе Александре Дембовецком или архиепископе Георгии Конисском мы знаем немало, то сведений о многих других знаковых персонах Могилевщины — крупицы. Царские архивы помогли частично устранить этот пробел. К примеру, свод уточнил, где именно нашел последний приют губернатор середины XIX столетия Николай Скалон, друживший с Пушкиным и Карамзиным. Как оказалось, на территории Богоявленского братского монастыря (сейчас — площадь Славы). Здесь же в одной из церквей обители похоронена его дочь Елена. «Считалось, что действительный статский советник воспитал двух детей. Но была еще и третья дочь», — поделилась новыми сведениями Галина Николаевна.Бумага сохранила данные и о месте упокоения бывшего главы Могилевской губернии Герасима Черемисинова. Его могила — в деревне Большой Нежков Белыничского района. Стараниями супруги в честь «его превосходительства тайного советника», «скончавшегося 1806 года января в 9-й день на 76-м году от своего рождения» была возведена церковь. А на стене храма сделана соответствующая эпитафия. Документы подтвердили также версию о том, что тело еще одного главы губернии — Александра Беклемишева — предано земле в деревне Княжицы под Могилевом.
— Руководить нашим краем Александр Петрович был поставлен в 1857 году. И сумел оставить заметный след в истории Могилева, — констатировала Галина Беляева. — Он многое сделал для благоустройства города, в частности, по инициативе Беклемишева в центре Могилева был разбит сквер в форме правильного круга, которому присвоили его имя.
Что под штукатуркой?
Губернатор Александр БЕКЛЕМИШЕВ.
В основном реестр включал в себя православный некрополь. Однако среди рукописей исследователь нашла записи, сделанные со стен могилевских синагог и школ. Составители свода, например, сочли нужным рассказать о надписи на синагоге Цукермана. А там было выгравировано: «На вечную память дом этой синагоги Цукермана выстроен в 5618 году от сотворения мира на средства Шмерки Цукермана. Всю жизнь он старался украшать эту синагогу внутри и снаружи щедрою рукою». Главным молельным домом это здание было до 1921 года. За десятилетия синагога пережила не один ремонт. Но кто знает — вдруг где-нибудь под слоями штукатурки все еще живут послания из прошлого?
А вот разгневанное «письмо» некоего Петра Чеховича, скопированное со стены Вознесенской церкви, сохраниться не могло по определению: храм был разрушен «до основанья». Если бы здание уцелело, возможно, мы и сами смогли бы прочесть слова прихожанина, просившего Бога принять его «скудную жертву». А затем посетовавшего, что имеет «здесь потерю через своего приятеля». «Дружба эта негодная, когда человек тайно вредит, а явно будто любит», — поделился болью и обидой горожанин в 1764 году. И выразил надежду, что Бог его голос услышит, а «лицемера (предателя)» накажет. Не исключено, что и сегодня нашлись бы желающие поставить свои подписи под такими строками.
За годы некоторые погосты исчезли, некоторые — трансформировались. Скажем, выяснилось, что сто лет назад в Могилеве были кладбища квартировавших в городе военных гарнизонов царской армии — 162-го Ахалцыхского и 161-го Александропольского пехотных полков. Нынче на этом месте — дорога и жилые дома. А Соборное кладбище в центре Могилева снесли относительно недавно — в 1960-е. Имена похороненных здесь горожан никто и не думал переписывать. В свое время Галина Беляева вместе с учениками сумели восстановить данные пяти из них. После работы в архивах прибавились еще двадцать имен — священников, военных, преподавателей духовной семинарии. Среди них редактор «Губернских ведомостей», исследователь, директор Могилевской гимназии Матвей Фурсов, руководитель Могилевской контрольной палаты Николай Дерягин и многие другие.
Любовь долго терпит, милосердствует
Некоторые эпитафии, оставленные безутешными вдовами «неоцененным» мужьям, по силе эмоций можно сопоставить с библейским посланием апостола Павла к коринфянам. А история любви и потери Александры Мелисино и вовсе достойна отдельной главы. Надпись на надгробии генерал-майора Алексея Мелисино, с которым связала свою жизнь княгиня Александра Михайловна, как крик души. Герой войны с Наполеоном погиб в 1813-м в бою под Дрезденом. Когда-то памятник мог рассказать, считай, обо всех этапах жизни представителя древнейшего византийского рода — где родился, как с детства мечтал о военном поприще, с честью служил в гусарском полку. Как вдова, выпросив «высочайшего дозволения» вернуть «драгоценные» останки любимого человека в Россию, отправилась в путь. Однако перевезти мужа не смогла, офицера похоронили в городе Теплице (сейчас — территория Чехии). В эпитафии признание: под памятником погребен не супруг, а окровавленный мундир, в котором воевал и принял свое последнее сражение ее Алексей Петрович. Надгробие некогда стояло в Пугляевской церкви Горецкого уезда. До сегодняшнего дня не дожили ни монумент, ни храм. Но трогательному рассказу все равно не суждено было кануть в Лету — возможно, чтобы научить любви и верности кого-то уже в XXI веке?
Круглый сквер стал украшением Губернаторской площади в Могилеве.
Галина Беляева не скрывает: работа по классификации могилевского некрополя, сопоставлении известных данных с вновь открывшимися продолжается. И это не просто сухая констатация фактов:
— Нам звонят и пишут люди из разных стран мира, которые хотят что-то узнать о своих предках или, наоборот, рассказать о тех, чьи имена удалось установить.
Удивительно, но историк в своде нашла фамилию и одного из своих предполагаемых предков — коллежского советника Ивана Павловича Булая, который в 1883 году был похоронен на Машековском кладбище. «А местный владелец мануфактуры Федор Булай, о котором в своем «Опыте описания Могилевской губернии» в конце XIX века упоминал тогдашний губернатор Александр Дембовецкий, — родной дед моей матери», — рассказала Галина Беляева. Судя по датам рождения и смерти, Булай-старший вполне мог быть отцом Федора Ивановича и, соответственно, ее прадедом. А это значит, что еще одна ветвь в ее личном семейном древе тоже перестанет быть безымянной.
Фото Марины ТУПАЛЬСКОЙ и из архива Галины БЕЛЯЕВОЙ
