Как родственное донорство спасает жизни детей

Одна надежда на двоих

С начала года наши медики провели уже несколько уникальных операций — сплит-трансплантаций, когда одна донорская печень спасает сразу двух человек, ребенка и взрослого. Бывает и по-другому: родственники готовы рискнуть собой во имя своего малыша. Трансплантация печени от родителей ребенку — это самый надежный вариант операции и первый шаг,  на который идут хирурги, когда пораженный орган, увы, нельзя спасти. И за всю историю нашей трансплантологии не было случая, чтобы мама или папа отказались...


Особый случай

...Каждый приезд к врачам-трансплантологам для 3-летней Алины Барановой как маленький выход в свет с тщательным подбором нарядов. Сейчас она кружится в пышной красной юбке и ждет встречи с доктором, который два года назад спас ей жизнь. Тогда заместитель директора по хирургической работе МНПЦ хирургии, трансплантологии и гематологии доктор медицинских наук Алексей Щерба смог поставить редкий диагноз: печень была поражена кистозной опухолью, которая бывает только у детей, никогда — у взрослых. Ведет она себя как злокачественная, хоть таковой и не является. И если ее вовремя не удалить, то шансов на спасение у ребенка не остается. Это был первый случай диагностики такого заболевания в Беларуси и в практике всего коллектива центра. Чтобы поставить правильный диагноз и выбрать верную тактику лечения, много раз собирались целые консилиумы: врачи, даже уходя домой, продолжали искать единственно верное решение...

Проблемы со здоровьем у Алины начались с рождения. Долгие месяцы в больницах, бесконечные обследования, реанимации. Печень начала быстро увеличиваться, из-за чего живот вырос до огромных размеров, возникли проблемы с дыханием... Уже после операции оказалось, что пораженный орган у полуторагодовалой девочки весил 1,8 килограмма при норме около 300 — 500 граммов.


— Животик был настолько большой, что дочка была похожа на беременную, — вспоминает мама Анастасия Баранова, ставшая родственным донором. — Хотя все анализы по печени были идеальные, даже на операцию шли с показателями как у здорового ребенка. В конце концов стало понятно: без пересадки не обойтись — опухолью был поражен весь орган.

Сейчас Алина — самый обычный активный и любознательный ребенок. И в семье отмечают два ее дня рождения: день появления на свет и 4 января, когда девочке пересадили новую печень.

В феврале Алексей Щерба с коллегами из МНПЦ хирургии, трансплантологии и гематологии и РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии выполнил операцию 11-месячной девочке с таким же диагнозом, только на этот раз была поражена не вся печень, а ее правая доля. Хирурги удалили 70 процентов больного органа.
Потребность в пересадке печени для маленьких детей, как и во всем мире, относительно небольшая. Это объясняется крайне редкими случаями врожденных патологий. В среднем появляется около 15 новых пациентов в год.

Мама — идеальный донор

Когда речь заходит о трансплантации печени маленькому ребенку, первое, что делают врачи, — ищут донора среди родителей. Потому что появление педиатрического донора, сопоставимого по весу, росту и размеру печени, — явление крайне редкое и у нас, и во всем мире. Ждать зачастую просто нельзя. Да и когда появляется подходящий орган, это всегда экстренная операция, которая может встать в повестку дня в любое время суток или сразу же после серии сложнейших вмешательств. Родственная же пересадка проходит в плановом порядке, к ней можно тщательно подготовиться, провести все необходимые обследования и донору, и ребенку. И мама — это идеальный донор: здесь не только близкая генетика, но и особая ментальная связь.

— Мы видим, что родители всем сердцем хотят спасти своего ребенка, — говорит Алексей Щерба. — И когда предлагаем варианты — дожидаться донора, у которого констатирована смерть мозга, или провести родственную пересадку, родители готовы дать свое согласие почти всегда без раздумий. В большинстве случаев выясняется, что либо мама, либо папа как донор печени для своего ребенка подходят.

Сейчас максимум за 5 дней (а в экстренных случаях за сутки) можно пройти все необходимые исследования, чтобы понять, сможет ли кто-то из родителей стать донором и нет ли у него противопоказаний. За все время лишь в двух случаях не подошли сразу и мама, и папа...

Дальше — сама пересадка. Работа хирургов здесь по-настоящему ювелирная. Печень разделяется специальным инструментом — ультразвуковым диссектором. Никакого скальпеля: хирургия очень деликатная, требуется разделить внутриорганные структуры так, чтобы жизнеспособными остались две части печени. Операция по резекции (удалению кусочка органа) только у мамы длится около 4 часов. По словам Алексея Щербы, хирурги останавливают себя буквально каждую секунду: нужно пройти по тончайшей грани, чтобы не навредить ни той части печени, которая будет пересажена малышу, ни маминому здоровью. У донора забирают кусочек органа весом всего граммов 200 — 250. А порой и это слишком для ребенка: тогда эту часть нужно уменьшить в 1,5 — 2 раза, что требует еще большего мастерства.
Тем временем в соседней операционной готовят ребенка, две бригады работают синхронно. Чтобы, как только у донора отделят необходимую часть левой доли печени, у маленького пациента пораженный орган уже был полностью готов к изъятию. В одной команде не только работают хирурги и анестезио­логи, но подключаются еще и микрохирурги, ведь диаметр сосуда у малыша каких-то 2 миллиметра. Тут нужна виртуозная точность. 

Родители-доноры, как правило, уже через 7 — 10 дней готовы к выписке. И врачи уже не раз замечали: даже несмотря на такую сложную операцию, мамы и папы в своем желании спасти ребенка как будто забывают о после­операционных трудностях и легче обычного все переносят. Их греют вера и надежда.

Второе рождение Игната

В марте прошлого года в семью Карсюк пришла радость: родился третий ребенок, Игнат. Поначалу никаких проблем со здоровьем не было, а на втором месяце родители начали беспокоиться: кожа ребенка стала желтушного цвета, состояние ухудшалось. После — реанимация, инфекционная больница... Врачи сразу исключили возможные генетические заболевания, быстро провели обследования и выяснили, что у Игната врожденная непроходимость желчевыводящих путей.

Донором для Игната стала его мама Галина.

— Такие патологии встречаются очень редко, — говорит врач-хирург Мария Фролова, которая ведет маленьких пациентов после трансплантации печени. — В некоторых случаях может помочь простая хирургическая операция, но иногда показана только пересадка. Именно такая патология и становится основной причиной для детских трансплантаций.

Маме Галине еще тяжело вспоминать эти страшные дни в больницах, ведь операцию провели всего 4 месяца назад. Когда врачи сказали, что есть возможность провести пересадку части печени от родственника, она ни минуты не колебалась... И мама, и сынишка быстро пошли на поправку: через 11 дней у Игната даже не было дренажей. Хирурги говорят: печень вообще регенерирует достаточно быстро. У родителей обычно изымается левая, небольшая доля, организм практически не замечает изменений функций органа. Уже в первые 2 — 4 дня гепатоциты (клетки печени) начинают активно делиться, сама же она продолжает увеличиваться до прежних размеров еще около месяца. А потом будет расти с ребенком всю жизнь.

КСТАТИ

Первую пересадку печени команда хирургов во главе с Олегом Руммо провела в ночь с 2 на 3 апреля 2008 года. И уже через два года, 28 мая 2010-го, врачи выполнили первую родственную трансплантацию от донора-папы ребенку с гепатобластомой (раком печени).

savitskaya@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter