Ответы сводятся к тому, что человек привыкает ко всему. И просто делает свою работу. Без постоянного страха, ореола романтики и героизма. В Гомельской городской клинической больнице скорой медицинской помощи один из врачей даже пошутил по этому поводу:
— Иногда так спрашивают, будто мы в космос летаем или в другое измерение перемещаемся. Вы лучше сходите с нами и все увидите своими глазами.
Предложение, от которого нельзя отказаться. Корреспонденты «Р» согласились.
В противочумных костюмах медперсонал работает в среднем 4–6 часов в день.Здесь все герои
Большинство больниц Гомеля уже приступило к работе в привычном режиме, оставив для пациентов с COVID-19 отдельные палаты. Однако в городской БСМП ситуация другая. Под лечение коронавирусных пациентов здесь по-прежнему перепрофилировано терапевтическое отделение. Большинство из 60 имеющихся коек занято. Привозят как людей с изначально диагностированным вирусом, так и тех, у кого он был выявлен при оказании медпомощи совсем по другому поводу.Наш проводник в красную зону — врач-эпидемиолог Светлана Болотина. На просьбу стать героиней репортажа она отвечает без заминки:
— Давайте определимся сразу. Я не герой. Здесь все герои, так и напишите.
Просто, искренне и убедительно. Верим. Так и напишем. Но по секрету расскажем: коллеги Светланы считают большим везением ее присутствие рядом. До этого дипломированный эпидемиолог больше 15 лет трудилась в городском ЦГиЭ. А незадолго до начала пандемии пришла работать в БСМП, оказавшись в нужное время в нужном месте. Опытный специалист внесла большой вклад в организацию работы в особых условиях новой реальности.
«Скафандр» из полипропилена
Готовимся к походу в красную зону. Старшая медсестра отделения Галина Селиверстова вручает «комплект санитарно-гигиенический». Так, по информации на ярлыке, называется противочумный костюм. К слову, они пошиты на местной швейной фабрике. Еще одна примета времени. С началом пандемии многие предприятия легпрома смогли оперативно наладить производство средств индивидуальной защиты. А используемый для этого нетканый материал полипропилен — также белорусского производства. Его выпускает ОАО «СветлогорскХимволокно».По правилам, даже находясь в чистой зоне, нужно в первую очередь позаботиться о защите органов дыхания. Надеваем респираторы KN-95 с клапанами — носить такие можно до двенадцати часов. Для более плотного прилегания предусмотрен фиксатор на переносице. Сам костюм выполнен в виде комбинезона с замком-молнией и капюшоном. Чем-то напоминает маскхалаты, которые в военных фильмах надевают разведчики, отправляясь за линию фронта. Процесс облачения пробуждает воспоминания о занятиях по защите от оружия массового поражения в армии.
Мне приходятся впору резиновые перчатки восьмого, предпоследнего по величине, размера. А просторные «сапоги» легко надеваются поверх сандалий 44-го размера.
— Натягивайте повыше и завязывайте покрепче, чтобы во время сгибаний не образовались щели, — Светлана Болотина помогает управиться с одеждой.
Облачение в ПЧК напоминает армейские занятия по защите от оружия массового поражения.Такого со мной не было со времен детского сада. Но не возражаю — дело предстоит серьезное, страховка не повредит. Экипировку завершают очки (те, которые оставляют дугообразные следы на лицах медиков) и щиток из прозрачного пластика. Их, кстати, печатали на 3D-принтере волонтеры из Гомельского государственного университета имени Ф. Скорины.
Осматриваю себя в непривычном одеянии. Таких, конечно, не берут в космонавты, но защита вполне надежная. Даже если где-то остался крохотный зазор, вероятность проникновения вируса близка к нулю. Для этого его концентрация в воздухе должна быть чрезвычайно высокой.
Испарина на лбу выступает еще до того, как мы доходим до шлюза, разделяющего чистую и красную зоны. Потею не от страха. Парниковый эффект. Или все же от страха? Пока не знаю…
Спасибо княгине Ирине
В шлюзовом отсеке очень специфический запах. Образуется он в результате кварцевания, которое здесь проводится постоянно. Ультрафиолетовая лампа, свет которой убивает микробы, выключается только на время пребывания в шлюзе людей. Поскольку, находясь рядом, можно получить ожог роговицы глаз.Покинув шлюз, поднимаемся по мраморной лестнице, возраст которой перевалил за сотню лет. Терапевтический корпус БСМП находится в здании бывшей земской больницы. Она построена в 1913-м за деньги княгини Ирины Паскевич, оставившей в истории Гомеля след добрых дел.
На полу сохранилась оригинальная плитка. Во время одного из ремонтов ее попытались заменить, но от этой затеи пришлось отказаться: уж слишком хорошо держится кафель. Да и выглядит неплохо. Вообще, у дореволюционной архитектуры есть свои плюсы. Высота потолков — почти пять метров, что дает ощущение простора. Благодаря большим окнам в палатах солнечно. А толстая, в несколько кирпичей, кладка стен уменьшает их нагревание снаружи, потому и недушно внутри.
Впрочем, когда столбик термометра приближается к +30, о прохладе остается мечтать. Тяжелее всего в такие дни работать санитаркам и медсестрам, кому нужно постоянно двигаться, курсировать по коридору и между палатами, ставить капельницы, делать уколы и другие процедуры. В среднем персонал проводит в красной зоне 4–6 часов за смену. Выдержать дольше невозможно физически.
Напомним, все это время человек в ПЧК проводит без еды, воды и возможности сходить в туалет. Поэтому перед походом в зону медработники стараются не употреблять много жидкости. Рассказывают, что поначалу испытывали сильную жажду. Однако постепенно организм привыкает и адаптируется. Сейчас неудобства переносятся легче.
В зоне риска эти люди просто делают свою работу — без пафоса и ореола героизма.Что такое «не везет»
Совместно с заведующей отделением Мариной Одинцовой и заместителем главврача по медицинской части Андреем Астаськовым совершаем обход. В первой палате, которая обычно резервируется для ветеранов войны, сейчас находятся четыре женщины. Две из них — сами медики. Медсестра городской больницы № 3 Людмила Грибанова также работала в красной зоне с начала пандемии:— В нашей больнице коронавирусных пациентов принимали с начала мая. Работу наладили, все шло нормально. Уже в середине июля я стала кашлять, до 37,3 поднялась температура. Несколько дней лечилась дома — думала, что это мой хронический бронхит. А 21 июля сделали компьютерную томографию, оказалась двусторонняя пневмония. И анализ на COVID-19 дал положительный результат. Я уверена, что заразилась не на работе. Еще раньше заболели мои соседи. Возможно, подхватила вирус от них. Но сейчас, конечно, определить точно нельзя. Могло случиться где угодно — в транспорте, магазине, в любом другом общественном месте.
В палатах обращаем внимание на прозрачные емкости, закрепленные на стенах над койками. Это точки подачи кислорода, жизненно необходимого для тяжелых больных. В рекордно короткий срок было проведено 60 точек, когда БСМП готовилась принимать ковидных пациентов. Средства на монтаж кислородных линий выделены из городского бюджета.
В мужской палате пациенты не склонны к разговорам. Условия лечения и быта, питание и собственное состояние оценивают единодушно. Общий вердикт: все отлично, идем на поправку. Жаловаться на «житие мое» наши мужики не привыкли.
Состояние коронавирусных больных — под постоянным контролем.Палата на двоих
На втором этаже — палата интенсивной терапии, оснащенная всем необходимым оборудованием, включая аппараты ИВЛ.— Наш первый ковидный больной находился здесь 28 дней, — рассказывает Андрей Астаськов. — Все это время за его жизнь боролись. Крайне тяжелый пациент был, хоть и молодой. Слава богу, спасли. Сейчас он уже проходит реабилитацию в санатории.
Под реанимацию в красной зоне пришлось переоборудовать обычную палату. Впрочем, ее нынешний профиль решено сохранить и после пандемии. Такая необходимость назрела давно. К тому же пока неизвестно, как будет складываться эпидемиологическая обстановка. На момент нашего визита одна из коек пустует. Но уже сегодня сюда должны доставить коронавирусного пациента, который перенес инфаркт миокарда.
Одну из палат отделения терапии пришлось переоборудовать в реанимацию. Последняя палата на маршруте обхода — практически семейный номер. Поскольку здесь находятся супруги — Оксана и Сергей Дубовец. Первым заболел муж, у которого все начиналось как обычная простуда — с температуры и слабости. На четвертый день выявили пневмонию. К тому моменту аналогичный диагноз поставили и жене.
К пребыванию в одной палате пара относится с юмором. Болезнь почти устроила им «медовый месяц». Шутят, что даже живя под одной крышей, давно не проводили столько времени вместе. А больничный сервис оценивают как в отеле с тремя звездами.
Преодолевать тяжелое испытание вдвоем, конечно, легче. К тому же оба уже поправляются и рассчитывают на скорую выписку. Кстати, с самого начала пара осознанно ограничивала контакты с пожилыми родственниками.
— Я с марта у родителей не был, — рассказывает Сергей. — Хоть они просили, чтобы приехал. Будто чувствовал — не хотел. Вот выздоровеем окончательно и поедем — как раз уже картошку копать. Тогда и порадуемся вместе, что все закончилось благополучно.
В разговоре затрагиваем еще одну горячую тему — предстоящие выборы Президента. Возможность отдать голос за одного из кандидатов получат все пациенты. Болезнь не помеха. В учреждении обустроен закрытый избирательный участок. Тем, кто не может ходить, урну принесут в палату. В том числе в красную зону. По факту голосования составят протокол, а бюллетени перед подсчетом будут обеззаражены.
Выход через шлюз
Вернувшись к шлюзу, встречаем врачей-рентгенологов. Они также сделали свою работу и сейчас несут кассеты с контрольными снимками. Всем нам предстоит пройти ритуал «очищения». Противочумный костюм снимается в определенном порядке. После каждого действия руки в перчатках погружаются в емкость с дезинфицирующей жидкостью. Последовательность изображена на рисунках, которые вначале служили шпаргалками. Сегодня ими уже никто не пользуется — любой медработник может сделать все как надо с закрытыми глазами.Наш фотокор нежно, но тщательно обрабатывает редакционную камеру. Использованные костюмы помещаем в специальный контейнер. ПЧК будут дезинфицированы и только после этого утилизированы.
В целом, несмотря на антураж, как у персонажей компьютерной игры, обход прошел вполне себе буднично. Собственно, для врачей так оно и есть. Говоря о личных впечатлениях, понимаю, что это не более чем верхушка айсберга. В красной зоне мы провели час. При этом на улице была вполне комфортная температура, не сопоставимая с июньской жарой. Взмокшая спина и запотевшие очки на экстрим не тянут. А главное, конечно же, психологический фактор. Мы были лишь наблюдателями. Врач зачастую принимает решения, от правильности и скорости которых зависит жизнь человека. И это, как признаются медики, гораздо сложнее, чем работать в противочумном костюме.
Не надо иллюзий
Когда терапевтическое отделение БСМП вернется к работе в обычном режиме, а красная зона будет полностью ликвидирована, гадать пока рано. Специалисты не сомневаются, что разовые случаи COVID-19 будут выявляться еще какое-то время. А значит, и медики продолжат использовать средства индивидуальной защиты. Возможно, респиратор станет таким же привычным атрибутом врача, как белый халат и стетоскоп. Но сама проблема, конечно же, значительно шире.Тут стоит вспомнить три варианта более или менее возможных сценариев. Первый — желанный и оптимистический: коронавирус вдруг исчезнет сам по себе, так же внезапно, как появился. Увы, рассчитывать на это не стоит как раз ввиду фантастичности. Второй — готовый сюжет апокалиптического кино. COVID-19 мутирует, наберет еще большую силу и станет непобедим. К счастью, и эту версию специалисты отвергают. Третий, наиболее реалистичный прогноз, — коронавирус останется, но будет иметь сезонный характер, а степень его угрозы снизится до обычного гриппа. К тому же фармакологи обязательно разработают вакцину. Уже сегодня пишутся сотни работ, посвященных коронавирусу. И в этом плане для мировой науки открываются новые горизонты. Делать глобальные выводы пока рано. Но для промежуточных итогов, работы над ошибками и совершенствования алгоритмов на местном уровне самое время.
— Ситуация с COVID-19 стала вызовом для всего человечества и медицины в частности, — считает главный врач Гомельской городской клинической больницы скорой медицинской помощи Николай Кишко. — Да, был естественный человеческий страх перед неизвестностью, были трудности... Но лично я считаю: белорусская модель здравоохранения в этой тяжелейшей, экстремальной ситуации показала себя достойно. Могу судить об этом на примере собственного коллектива, проявившего верх профессионализма, сплоченности и взаимовыручки. Сегодня много говорят и пишут о том, как удалось выстоять, что было сделано и к чему мы готовимся. Отмечу один принципиальный фактор. В Беларуси сохранена абсолютная доступность медицинской помощи — та, которая была создана еще в Советском Союзе. И даже на пике пандемии при переполненных стационарах она оставалась доступной. Значимость этого момента сложно переоценить.
В профессию мой собеседник пришел в 1974 году. Слова заслуженного врача Республики Беларусь, чей стаж приближается к полувековой отметке, заставляют задуматься. Всем нам всегда и во всем хочется большего, лучшего, нового. Если брать медицину, то обыватели-критики любят кивать на Европу и Запад. У них там палаты красивее и оборудование круче. Возможно. Однако те же «эксперты» старательно игнорируют подводные камни. Во-первых, представления большинства о западной медицине формируются масскультурой. А ставить знак равенства между тем, что мы видим в кино, и настоящей жизнью по меньшей мере наивно. Во-вторых, в этих «продиктованных» картинках люди непременно видят себя теми, кому по карману отдельная палата и операция стоимостью в тысячи долларов. Забывая про миллионы тех, кто не решается вызвать скорую помощь, за услуги которой нечем платить…
В общем, не нужно путать реальность с иллюзиями придуманных идеалов. Порою это чревато большими ошибками и горькими разочарованиями.
prolesk@sb.by
