«Признавая значение вашей работы присуждением Нобелевской премии мира, мы не высказываем каких-либо мнений о том, как вам следует руководить народом Эфиопии и следует ли вам это делать в будущем. Вопрос о руководстве Эфиопией и его политической платформе должен решать эфиопский народ, и только он. В основе нашей награды лежит завещание Альфреда Нобеля, и мы признаем ваши усилия как полностью соответствующие духу этого завещания. Вы избрали тот путь, который, по нашему мнению, укрепит мир и процветание в вашей стране», — отметила председатель Норвежского нобелевского комитета Берит Райсс-Андерсен.
Выбор нобелевских лауреатов критикуют часто, часто зло, и, по мнению критиков, всегда справедливо. Чаще критикуют нобелевских лауреатов по литературе и обладателей премии мира, да еще экономистов. Потому что трудно критиковать обладателей премий по медицине, например, или физике и химии: в этих областях критика подразумевает как минимум понимание того, о чем идет речь. В литературе и войне и мире разбираются все (не футбол с хоккеем, конечно, но где-то рядом), в экономике — большинство. Почти единодушное общественное осуждение сделанного Нобелевским комитетом выбора случается не часто, но все же случается. Я такое как раз помню: в 2009 году, когда премию мира дали только-только ставшему президентом США Бараку Обаме. За что? Тогда стало понятно, что на предвыборные обещания (причем даже не на своих выборах) и широкую улыбку покупаются все. Обама уже несколько лет как не президент, а Дональд Трамп грустит в тишине Овального кабинета, что вот же — и с Ким Чен Ыном несколько раз встречался, и много ему обещал, и много кому грозился, а премии все нет. Можно было бы, конечно, сказать, что премию мира дают за реальные дела, да случай с Обамой не позволяет: премию дают и за обещания, и за надежды. Но не Трампу.
В этом году Нобелевская премия мира досталась действующему премьер-министру Эфиопии Абию Ахмеду за мирный договор с Эритреей. Но и внутри страны он сделал немало. Когда Ахмед вступил в должность в апреле 2018 года, конфликты между вооруженными отрядами, сформированными по этническому признаку (а в Эфиопии 90 этнических групп), случались часто и уносили сотни жизней. Сейчас насилие пошло на спад, и заслуга Абия Ахмеда, родившегося у отца мусульманина и матери христианки, в этом велика. Но вызовы, которые стоят перед ним и его страной, еще больше. Он пытается отойти от узкоэтнического в пользу наднационально-государственного. Но когда в Конституции обозначено право нации на самоопределение (а в Конституции Эфиопии обозначено), всегда найдутся желающие уйти. В 1993 году это была Эритрея (не нация, но многонациональная территория, до 1947 года — Итальянская Эритрея), в этом году на референдуме в регионе Сидама 98,5 процента участников проголосовали за создание своего государства. Проблема усугубляется тем, что Сидама, как и Эритрея, — многонациональная территория, и о желании создать собственное государство уже заявили десять живущих там народов. И это одна из причин, почему Абий Ахмед не хотел задерживаться в Осло и давать пресс-конференций: мир в его стране хрупок.
В это же время обладательница Нобелевской премии мира, министр иностранных дел и государственный советник (почти премьер-министр в местной табели о рангах) Мьянмы Аун Сан Су Чжи приехала в Гаагу защищать свою страну против обвинений в геноциде народа рохинджа. И тот факт, что бывшая икона демократии сегодня защищает тех самых военных, которые держали ее многие годы под домашним арестом, вызывает как минимум удивление, но чаще — разочарование. Не создавайте себе кумира. Даже из нобелевского лауреата.
plesk@sb.by
