До старта Олимпийских игр в Токио остались считаные недели, потому подготовка спортсменов, завоевавших лицензии, выходит на финишную прямую. Вчера в Италию уехала Татьяна Шаракова — единственная представительница женской команды по велоспорту на треке, которая выступит в Токио. Для нее эти Олимпийские игры станут уже третьими. На двух прошлых — в Лондоне и Рио — гонщица занимала в омниуме девятые места. В этот раз надеется, что сложится удачнее.
— Татьяна, как будет проходить заключительный этап подготовки к Олимпиаде?
— В Италии будем готовиться на шоссе, но зацепим еще и гонку на треке, которая называется шестидневкой. На нее приезжает большое количество участников, поэтому она станет хорошей возможностью погоняться. Единственный минус этой гонки в том, что будет проходить на бетонном открытом треке, значит, будет жарко. После нее вернемся в начальную точку сбора в Италии, проведем одну или даже несколько гонок на шоссе, а затем отправимся в Минск — будем тренироваться на треке.
— Во время недавно завершившегося чемпионата Беларуси по велоспорту на шоссе вы замечали, что только недавно стали нормально чувствовать себя после перенесенного коронавируса. Болезнь протекала тяжело?
— Я переболела коронавирусом еще в ноябре в средней форме: были головные боли, потеря обоняния. После карантина чувствовала себя нормально. В январе отправились на первый сбор в Турцию, а когда во время перерыва между сборами вернулись в Беларусь, мое самочувствие ухудшилось. Затем был еще один выезд в Турцию, где мы почти сразу по прилете стартовали в гонке на шоссе. Я выиграла, хотя и чувствовала себя не очень хорошо, а на следующий день во время гонки в горах вообще не могла понять свое состояние. Было трудно крутить педали, организм будто отказывался воспринимать нагрузку. И так продолжалось месяца три. Проходила обследование: стала хуже кардиограмма, состояние по-прежнему оставалось непонятным. Прошла небольшой реабилитационный период, занималась с холтером. Все было какими-то волнами: то лучше, то хуже. Участвовали в Кубке наций, поскольку условия в этих соревнованиях приближены к тем, что будут на Олимпийских играх, — вернулась с медалью, но без удовлетворения. Потом на гонке в Питере мне вроде было получше, а через день накрыла слабость… Продолжила реабилитацию, тренировалась в более спокойном режиме. Только на гонке в Кировске несколько недель назад почувствовала себя отлично. К чемпионату Беларуси, который проходил спустя примерно неделю, тоже подошла в нормальном состоянии.
— Был страх, что не успеете восстановиться и набрать форму к Играм в Токио?
— В тот момент вообще не думала об этом. Для меня болезнь была неожиданностью. Готовились к вылету на чемпионат Европы, сдала необходимые тесты, а когда тренировалась на станке, подошел тренер и сказал: «Ты не летишь. Тест положительный». А вот мой личный тренер очень сильно пострадала от коронавируса: она 21 день пролежала в больнице с 75-процентным поражением легких. В острый период я все время находилась с ней — она отказывалась от госпитализации, поэтому мне нужно было быть рядом. Вот и получилось, что мне, по сути, некогда было болеть и думать о чем-то: надо было помочь тренеру, заботиться о ребенке. Волноваться начала только через три месяца после болезни, когда мое состояние ухудшилось.
— Едва ли кто-то в начале прошлого года мог подумать, что начнется пандемия, из-за которой перенесут и Олимпийские игры. Как вы восприняли решение о том, что они пройдут на год позже изначально запланированного?
— Думаю, что для меня это лучший расклад. Я ведь лицензию на Олимпиаду взяла, впрыгнув в последний вагон. А стартовать через два месяца после этого в Токио мне было бы сложно. За этот год немного восстановилась, собралась с мыслями. Тренировалась на родине, в Орше. Практически все время находилась там, потому что Минск — большой город и вероятность заболеть здесь выше.
— На треке, где предстоит соревноваться во время Олимпиады, бывали?
— Еще нет, будем осваиваться на нем, уже когда прилетим в Токио. На самом деле, это не проблема: в нашем виде бывает так, что, приезжая на соревнования, трек видишь впервые. Нам сказали, что в Токио, возможно, будет такая же ситуация, как на Кубке наций в Гонконге: все в закрытом режиме, лифты заблокированы, везде тотальный контроль, а еду приносят и ставят под дверь номера. Организаторы Олимпийских игр уже оповестили о том, что нужно скачать специальные программы, через которые будут отслеживать состояние спортсменов, местонахождение, контакты. К этому нужно психологически подготовиться. Но в таких условиях предстоит провести всего шесть дней — это недолго.
— Как вам удается совмещать спортивную карьеру и воспитание еще совсем маленькой дочки?
— Это тяжело, но с помощью родных и моей команды все получается. Пока я, например, буду в Токио, дочка останется с семьей. Она — моя поддержка. Привыкла ездить со мной по соревнованиям, сборам, контактирует с девчонками из команды, ей нравится. Наша команда — большая дружная семья, поэтому, если девчонки видят, что мне тяжело, а бабушки и дедушки или мои сестры не могут помочь, подключаются: играют с малышкой, помогают. Если мне, к примеру, с тренировки нужно куда-то отъехать, Тея остается с моим тренером — это наша вторая бабушка, с девчонками.
— Она уже, кстати, велосипед освоила?
— С года и девяти месяцев гоняла на беговеле. Недавно попросила у меня велосипед с педалями — я пообещала подарить ей на день рождения, на три годика.
— Вы бы хотели, чтобы она пошла по вашему пути?
— Как мама — нет. Я знаю, какой это адский труд, в каких условиях приходится тренироваться и соревноваться, сколько нужно терпеть. Плюс у нас такие падения бывают… В то же время, если она захочет заниматься велоспортом, поддержу и не буду препятствовать. У меня очень активный ребенок, которому нравится заниматься спортом. Утро, например, у нас начинается с зарядки. Тея говорит: «Мама, выйди из комнаты» — и занимается, потом приходит и рассказывает, что все сделала. При этом я ее не заставляю — сама тянется к спорту, научилась делать приседы, отжимания, хотя никто специально этого не показывал. Кроме спорта, ей нравится петь и танцевать, но это не так сильно притягивает. У нее, как и у меня, хороший слух — я ведь тоже когда-то пела. Поэтому пускай она определяется, что для нее интереснее. Я же могу только направить.
— В планах федерации —завоевание на Играх двух медалей. Груза ответственности из-за этого не чувствуете?
— У нас в велоспорте есть четыре лицензии: две — на треке и две — на шоссе. На меня, думаю, мало кто рассчитывает. Поэтому об ответственности пусть думают другие. Я же должна просто делать свое дело и добиваться той цели, на которую настроена.
— У вас за плечами уже две Олимпиады. Какие воспоминания от них остались?
— Если честно, я не хотела бы вспоминать те Олимпийские игры. На них у меня все складывалось не так, как хотелось. От Токио, моей третьей Олимпиады, наверное, жду самого лучшего, чего может желать спортсмен. Надежда ведь умирает последней, поэтому стремлюсь и пытаюсь сделать все возможное для успешного выступления.
— Вы думали о том, что будет после Олимпийских игр в Токио?
— Не раз задумывалась об этом, думаю и сейчас. С тренером разговаривали. Это очень тяжелый выбор. Конечно, мне хочется быть только мамой, но понимаю, что предстоит работать, потому что большая часть жизни зависит и от финансов. В велоспорте тренером я себя вижу. Но важно, где и как работать.
past@sb.by
