Михаил Евланов: я уже знаю, на какие грабли нельзя наступать

На съемках военной драмы «Единичка», которая выходит на экраны 11 июня, многим актерам пришлось учиться армейским премудростям. Но Михаил Евланов был уже вооружен нужными знаниями: успел получить их в военном училище и армии.


— Михаил, ваша мама окончила хореографическое училище, а папа дирижерско-хоровое отделение института культуры. Почему такие родители решили отдать ребенка в суворовское училище?

— Это было не их решение, я туда захотел сам. Посмотрел фильм Басова «Дни Турбиных», и мне запал в душу юнкер Николай, которого играл Андрей Ростоцкий. И сам он, и форма его пришлись мне по нраву, и я тоже решил стать прекрасным молодым военным. Я и спортом занимался усиленно. Боксом и легкой атлетикой: чтобы ударить и быстро убежать. Но с учебой дела обстояли немного хуже, и в Московское суворовское училище меня не приняли. А следующим летом я с потерей года поступил в Тверское суворовское училище вольным слушателем. В июле меня зачислили, а в ноябре отчислили.

— За что? Не слушались командиров?

— За неуспеваемость и неудовлетворительное поведение. Первые полгода оттуда исключали очень лихо. В 1991-1992 годах, во время развала Советского Союза, на гражданке царил полный бардак, а в военной сфере была хоть какая-то дисциплина, порядок и присмотр за ребенком. Поэтому многие отцы туда хотели отдать своих сыновей. Но в таких училищах зеленый свет давали в основном парням, у которых отцы офицеры, или сиротам. А тех, у кого, как у меня, были мамы с папами, не имеющие отношения к армии, выгоняли за любую провинность. Я уж и не помню, за что меня исключили, вроде и не делал ничего такого. Но учился действительно плохо, лень-матушка мешала. Она всю жизнь со мной. В юности я пытался с ней бороться, но, получив пару-тройку нокаутов, понял, что придется смириться и начать дружить.

— То есть карьера военного завершилась, едва начавшись?

— Нет, не сразу. На следующий год я поступил в Высшее общевойсковое командное училище в Петродворце, и там у меня все было на отлично. Я считался курсантом, подающим надежды. А потом… Не знаю. Вдруг осознал, что не этим делом мне нужно заниматься. А вот чем — я не мог понять. Внутри такая пустота образовалась. С 14 лет у меня была цель стать военным, и тут цель исчезла! Но мучился я недолго: сначала в армии отслужил, потом поработал на заводе и во многих других местах.

— Знаю, что вы еще и в кулинарном колледже год отучились.

— Просто он первым подвернулся. Но его я окончил, третий разряд заимел, хотя мог бы получить и четвертый, если бы не любил гулять сильнее, чем корпеть над бисквитом.

— Но другие блюда вас там научили готовить?

— Честно говоря, как пришел туда, не особо умея и любя готовить, так и ушел. На практике работал в постсоветских столовках, и там в основном только рыбу доверяли чистить. Дадут ужасную скрюченную рыбину, которую еще в 1953 году поймали и заморозили, — действуй! Я ее потрошил, чистил, отдавал по цепочке дальше — и уже другие люди ее солили, перчили, обваливали в муке и доводили до состояния, в котором она становилась более-менее съедобной. Когда после армии устроился официантом и увидел, как работают повара на кухне, оказалось, что это ничего общего не имеет с тем, чему нас учили на уроках и что писали в наших учебниках. Если строго по учебнику готовить, часто невкусно получается. Настоящие повара «скелет», может, из учебников брали, но импровизировали. Кулинария — тоже своего рода искусство. Еще я работал курьером в юридических фирмах, которые росли тогда как грибы после дождя. Был слесарем-ремонтником в котельной при кладбище — она и поселок обогревала, и на кладбищенский крематорий работала. Обязанности простейшие: тут гайку подкрутить, там гвоздь забить, заодно дорожки расчистить, а зимой ­солью посыпать, покрасить что-то. Тоже скукота. Зато людей там практически не видел, было спокойно и хорошо. Мне всегда нравилась тишина, единение с природой.


— Почему же тогда решили поступать в театральный? Ведь работа актера — сплошное общение.

— Выходит, натура моя соткана из противоречий. Мне с детства нравилось лицедейство, прабабушка про меня говорила: «Артист растет». Но, конечно, если такое говорят про ребенка, это совсем не значит, что артист действительно вырастет. Я четыре года подряд пытался поступить в какой-нибудь из московских театральных институтов. Проваливался, устраивался куда-нибудь работать, а весной у меня случалось обострение — как у психически больных! Я говорил себе: попробую еще раз! В 2000 году подумал: съезжу в Петербург в Театральную академию, и если не поступлю, это будет хорошая жирная точка. Но я ехал туда уже с другим ощущением: заранее знал, что буду там учиться. Вышел из поезда в 05:30 и сказал: «Ну, принимай меня, Питер». И он принял, и дал мне и учителей, и работу, и семью. Поступать в Питер мы тогда поехали вдвоем с другом. Он поддерживал меня, хотя и мечтал поступить больше, чем я, поставил на кон очень много — и провалился уже на первом туре. Мы с ним встретились лет через десять, я уже очень много снимался, а его работа не была связана с кино вообще. Мне так хотелось отблагодарить его за роль, которую он сыграл в моей жизни. Но как? Бутылку хорошего алкоголя подарить? Мелко и глупо. И я договорился, чтобы ему дали сыграть в эпизоде в сериале «Твой мир», где тогда снимался. Это был мой способ сказать ему спасибо. Мне кажется, он был доволен.

— Вы и сына брали с собой сниматься. Не хочет он продолжить дело отца?

— Миша стал ездить со мной по съемкам, когда был совсем мелким, и с детсадовского возраста видел минусы этого занятия. Надо мучительно ждать, мерзнуть на ветру, говорить с людьми, с которыми говорить совсем не хочется, и слова, которые бы ты им никогда в жизни не сказал. Подобные эмоции и у взрослых есть, но они их могут сложить на полочку в шкафчик и дверку закрыть. А ребенку как чувства спрятать? У Мишки нет иллюзий в духе «волшебный мир — кинематограф». Я первые годы был готов бесплатно работать, лишь бы роль дали, а он и в пять лет хотел получать деньги за свой труд. Сейчас, в 13 лет, кино его не сильно интересует, но все может еще сто раз измениться. А пока он увлечен биологией — растениями, насекомыми. Ну и компьютерными играми, будь они неладны. Но изучением природы, к счастью, больше. Мишка читает книжки по биологии, сажает какие-то семена. Принес из Таврического сада желуди, посадил на даче, и сейчас уже метровые дубки растут. Я радуюсь. Мне кажется, главное, чтобы человек чем-то ­интересовался, а чем — это уж какая разница. Вот дочке Даше пять лет, и она еще нигде не снималась, но по жизни артистка! Вижу, как она манерничает, себя преподносит. Обожает танцевать, сочиняет стихи на ходу.

— Вы строгий папа?

— Когда дисциплины касается, могу быть очень строгим! Слежу, чтобы игрушки складывали на место, чтобы ложились спать вовремя. Дежурный, но необходимый наборчик.

— Вы же сами ленивый — а от детей дисциплины требуете…

— Так в этом и дело! Я уже знаю, на какие грабли нельзя наступать ни в коем случае, и приучаю их с малых лет обходить эти грабли стороной. Ведь, глядя на серьезный список ролей, которые я сыграл, невозможно подумать, что я ленивый.

— Кстати, как дети на папу на экране реагируют?

— Вот когда моего папу однажды показали по телевизору, это было для семьи целое событие. А для моих — это обычное дело. Дочь даже частенько просит: «Папа, давай на мультики переключим».