— Сергей, недавно вы перешли своего рода рубикон: 55 лет не круглая дата, но все-таки знаковая. И похоже, у вас все отлично: в профессии успешны — работаете в одном из лучших театров страны, в кино снимаетесь бесперебойно; много лет женаты на одной женщине, дочь имеете, сына, внучку; наверняка и дом построили, и дерево посадили… Ну просто образец для подражания. Наверное, знаете про жизнь что-то особенное. Может, поделитесь опытом, советом?
— Вот с этим как раз сложно. Во-первых, как я сумел уяснить, у всех все происходит очень индивидуально; во-вторых, свои мозги другому вставить невозможно, и наконец — что, пожалуй, самое основное, — удивительный факт могу констатировать: чем старше становлюсь, тем меньше что-либо знаю. Другие люди, может, наоборот, мудреют, тома советов могут написать о том, как жить. А потом какой-нибудь молодой человек откроет такую книжку, прочитает и скажет: «О, как мудро! Я теперь ошибок делать не буду, а проживу правильно — так, как он написал». Возможно, и проживет. (Со вздохом.) А у меня все как-то мутно, никакой ясности нет. Поэтому никого не смогу научить, как правильно жить, не объясню, что хорошо, что плохо, что на самом деле является важным, где лучшее… Меня самого кто бы поучил сейчас. Еще несколько лет назад на многое знал ответ, но с каждым годом знаний этих все меньше и меньше. А вопросов, на которые ответов нет, возникает все больше. Постоянно нахожу поводы быть собой недовольным. Ежеминутно. Поводов не счесть.
— Это у вас так с детства?
— Ну конечно. Разве себя переделаешь? Во всяком случае, у меня не получается. Почему-то все перемены в характере — только в худшем направлении. Вот с чего вдруг понесло меня в сторону актерской деятельности?
— Ничто не предвещало?
— Ни с какого боку. Намеревался моря рассекать. Прежде всего потому, что папа в свое время служил во флоте, был военным моряком. Это потом уже он стал заниматься мелиорацией, создавал в Приморье мощную мелиоративную систему по выращиванию риса — рисовую житницу на манер Китая. А дядя мой, отцов брат, был моряком. Разумеется, мне очень нравились и его рассказы, и то, как он выглядел в морском кителе. Немаловажно было и то, как выглядела его жена — всегда одета не по-здешнему, с особым заграничным шиком. Поэтому все окружающие меня прекрасно понимали: если по части бытовых радостей хочешь жить получше соплеменников, да и просто посмотреть мир своими глазами, нужно отравляться в далекие странствия. И тут лучший вариант — загранплавания. О других профессиях, типа дипломата или разведчика, и мыслей не было, где на них учат — никто не знал. А моряки — вот они, под боком. Поэтому мое желание пополнить ряды морского братства было абсолютно обоснованно. Но мама — она работала технологом на швейной фабрике — неожиданно резко воспротивилась. Сказала: «Не пущу!» — и привела какие-то неопровержимые аргументы, главный из которых: у моряков некрепкие семьи, бесконечная разлука плохо действует на психику плюс со здоровьем всегда проблемы. Ну а поскольку авторитет родителей для меня был очень силен, слово, ими сказанное, всегда являлось руководством к действию.
— Катя появилась, когда мы с Ирой были студентами. Поэтому первое время, когда дочка говорила «папа», я все оглядывался — где этот солидный мужчина, глава семьи? (1980)
— Но в армии-то вы послужили?
— Не довелось. Когда я поступил во Владивостоке в Дальневосточный педагогический институт искусств, военком дал мне возможность завершить учебу, а за это время у меня появилась жена, ребенок, ну и тогда уже сам Бог велел мне на армейскую службу не ходить. Хотя попытки забрать были. Намеревались определить боевым пловцом — хотели, чтобы я плавал с аквалангом со всякими диверсионными намерениями…
— В каких краях вы жили?
— Я мигрировал. Сначала с родителями — в раннем детстве, в возрасте двух лет, переехал из Новосибирской области в Черниговский район Приморского края. Там и взрастал. Это была дотелевизионная эпоха, ящика, постоянно выливающего кучу информации, не было, а потому дома ничего, кроме родительской любви, особо не держало. Соответственно, все самое интересное происходило на улице. И негативное, безусловно, и познавательное, если иметь в виду жизненные университеты. Там в компании мальчишек вместе со всеми учился бренчать на гитаре, ухаживал за девчонками. Короче, ничем моя молодость не отличалась от молодости моих сверстников.
— Значит, и в уличных драках, распространенных тогда в провинциальных городах, участвовали?
— Не так уж часто, как-то Господь меня в этом отношении щадил, да и я не особенно стремился быть в гуще событий. Молодецкого ухарства и неодолимого желания бессмысленно заехать кому-то по лицу у меня никогда не было. Но иногда все-таки возникала необходимость вести боевые действия. Например, в поисках справедливости с нахальными курсантами из местного гарнизона морской авиации, вечно задиравшими нас на танцах. Но вообще-то ни я, ни мой младший брат (Игорь, окончив медицинский институт, стал начальником военно-медицинского управления МВД Приморского края) сильно родителей не огорчали.
— Я всегда понимал, что есть люди намного достойнее и талантливее меня. И даже то, что сейчас молодежь, едва придя в театр, получает роли, которые мне в молодости сыграть не довелось, меня не задевает
— Сразу после окончания школы. Сейчас самым манящим мегаполисом для провинциалов является Москва, а тогда для меня любой город казался другой планетой. Обязательно нужно было покинуть насиженное место, вылететь из родительского гнезда. Вот я и уехал из дома и обратно на ПМЖ уже не возвращался. Ближайшие лет пять были наполнены поисками себя и получением образования в высшей школе. Разумеется, мое движение в сторону славного актерского дела в кругу родственников вызвало оторопь, выражавшуюся в виде недоуменного покачивания головой и пожимания плечами.
Да я и сам от себя такого не ожидал. Зацепился за эту идею, когда за компанию с товарищами отправился поступать в Хабаровский институт физической культуры. Неожиданно оказался на съемочной площадке — прочитал объявление о приглашении молодых спортивных людей в массовку. Причем в разные фильмы: где-то белогвардейцев изобразить, где-то, наоборот, красноармейцев, то в поле полежать, то в Амуре трупами плавать… Во-первых, интересно было и захватывающе, а во-вторых, платили прилично — по три рубля за смену. «Шикарная профессия, — подумал я. — За ничегонеделание деньги раздают. Если так и дальше пойдет, можно жить в ус не дуя». Короче, перспектива показалась заманчивой, и, поучившись недолго в Хабаровске и Уссурийске, я поступил в Дальневосточный педагогический институт искусств, который благополучно окончил.
— А вы были влюбчивым?
— Да, как любой нормальный юноша. В основном в красавиц неземного кинематографического вида. Но не будем лукавить: поскольку в 19 лет я был уже женат, то холостым в прямом понимании этого слова я не был никогда.
— Почему же так рано женились, что подвигло?
— Не знаю. Я ведь уже говорил, что на многие вещи не знаю ответа. Видно, Господь так распорядился… А может, асуры нашептали. Маленькие такие, вредненькие, подлючие божки, которые в основном занимаются тем, чтобы сделать жизнь нормального человека неспокойной. (В буддизме и индуизме асурами считаются божества низшего ранга, обладающие колдовской силой. В разных мифологиях асуры могут быть как богами, так и их противниками. К примеру, в мифах иранцев это светлые боги, герои, учителя, у индусов — демоны. — Прим. «ТН».) Постоянно нарушать привычный ритм жизни и раздражать — вот в чем смысл их существования. Вот, допустим, заканчиваешь ты разворот, чтобы встать на свободное парковочное место, и как раз в эту самую секунду оно оказывается занятым, хотя полдня пустовало. Только наивный, несведущий человек может думать, что это случайность. Не-е-ет, это все они, асуры, устроили — набормотали тому, кто сидит за рулем, припарковаться прямо перед моим носом. Или, скажем, весь день я в безделье болтаюсь на съемках, ожидая, когда позовут в кадр, а вечером у меня спектакль. Так что вы думаете — мою сцену начинают снимать ровно за пять минут до того, как мне нужно уезжать. Ну кто это делает, кроме них, зловредных? Многие неприятности от них. Но я уже попривык, всегда наготове, оглядываюсь: где они еще посыплют соли, какую каверзу организуют? Правда, если асуры в хорошем расположении духа, они могут поступить и наоборот — нежданно-негаданно вдруг натолкнут на что-нибудь хорошее. Вот отвадили же меня от мореходства и физкультуры, а вместо этого определили в театрально-кинематографическое пространство.
Так же и с женитьбой. Только они могли подстроить студенту-первокурснику, едва вернувшемуся из стройотряда, встречу со студенткой Ириной. Направить его с другом отметить возвращение в кафе, где именно в это самое время праздновала чей-то день рождения компания девчонок, самой симпатичной из которых оказалась Ира. Там уже и свадьба подоспела, а вскоре Катя родилась. Вот только не сразу я свыкся с тем, что, когда дочка говорила «папа», она подразумевала меня. Все оглядывался — где этот солидный мужчина, глава семьи? Теперь Катя сама уже девять лет как мама, юристом работает.
— Получается, вы семьянин с большим стажем. Какие…
—…рецепты семейного счастья? Вот честное слово, не знаю. Меня подобные темы всегда ужасно пугают и заставляют нервничать. Ведь надо сформулировать так, чтобы люди восхитились: «Каков парняга! Как сказал, молодец!» Но я же понимаю, что ответить толково не смогу. За ответом лучше идти к мудрецам — к Библии прибегнуть, к классической литературе. Но в нужный момент, вот как сейчас, например, ничего этого под рукой нет.
— Не стремлюсь к тому, чтобы сын стал моей копией. Он во многом умнее меня, прагматичнее. И, наверное, я больше сам учусь у него, нежели он у меня
(С женой Ириной, дочерью Катей и сыном Юрием)
— Нужно вместе создавать в семье комфортную для обоих среду обитания. Иначе может всей жизни не хватить на вторые, третьи, четвертые попытки организовать счастливую семейную жизнь.
— И все же как полагаете, в основе прочности семейной жизни в идеале — когда муж и жена совпадают характерами или, наоборот, являются противоположностями, лед и пламень?
— Ну ей-богу, не знаю. Пять дней в неделю хорошо так, а два дня — по-другому. А такого, чтобы договориться: давай будем всю жизнь в одну сторону смотреть, — не происходит. Ира — человек прекрасный, редчайшего такта и мудрости. Личность. Поэтому и является для всех нас флагманом. А я, наоборот, носитель всех проблемных качеств, которыми страдает человечество. Абсолютно всех, от и до. По алфавиту прямо любой недостаток назовите — и все это будет мне соответствовать. И, конечно, Ире, при всей ее сверхтерпимости, не всегда хватает выдержки это выносить.
— Как-то уж слишком критично вы к себе относитесь.
— С годами человек, помимо умиротворенной созерцательности этого мира, невольно приобретает еще и какие-то свойства критика. А некоторые, вроде меня, еще и самокритика. Поэтому для себя я всегда первый обвиняемый, а потом уже все остальные.
— «Должность» деда на вас как-то отражается?
— «Дедовщина», знаете ли, ощущается, когда у людей дети выросли, отпочковались, а заводить новых, как писали поэты, «поздно уж, милая, поздно…», и вот на месте этой проплешины появляются внуки… А если у тебя у самого невзрослый ребенок (когда родилась Сонечка, Юре было всего шесть лет), все совсем иначе. А потому отношение к внучке точно такое же, как к сыну, — не дедовское, а скорее отцовское. У меня вообще в жизни ситуационно все не так, как по писаному.
— Родить второго ребенка спустя почти 20 лет после первого — отважно.
— Так Господь распорядился, а мы с Ирой не противились. Вот он и появился на свет. Может, для того чтобы восполнить пустоту после того, как ушел из жизни мой отец, в честь которого, кстати, мы сына и назвали. Замечательный парень получился — образованный, много чего умеющий. Разумеется, обладает неким юношеским набором качеств и привычек, которые меня, как пожилого отца, не устраивают. Скажем, бесконечно погружен в компьютер. С моей точки зрения, это не очень хорошо, но с позиции современной молодежи, напичканной электроникой, наверное, нормально. Все они семимильными шагами топают в это неподвластное моему пониманию киберпространство, где в будущем и будут существовать в своей новой цивилизации. И я отдаю себе отчет в том, что как бы мне ни хотелось, чтобы Юра лишний раз побегал на улице, выказывать свое недовольство глупо. Понимаю же, что это абсолютно мое субъективное мнение. Вообще, стараюсь не давить поршнем до такой степени, чтобы сын стал моей копией и утратил свою индивидуальность. Все-таки он совсем другой человек. Во многом умнее меня, прагматичнее, в куче вещей соображает во сто крат более, чем я, старорежимный. Поэтому, наверное, я больше сам учусь у него, нежели он у меня.
— Ну сына вы растите уже взрослыми, состоявшимися людьми, а с дочкой, будучи студентами, как справлялись?
— Родители с обеих сторон помогали — поскольку денег нам не хватало катастрофически, постоянно что-то подкидывали. Ира, спасибо ей, никогда не ограничивала меня в моих студенческих радостях, и во время учебы я очень много времени проводил в институте, в общежитии. Мы сочиняли спектакли, песни, что-то творили. Конечно же, эпизодически я старался где-то подрабатывать, но доходы от этого были микроскопические. Вот когда после получения диплома стал работать в Сызранском драматическом театре, ситуация наша несколько улучшилась. Во-первых, появилась постоянная зарплата, а во-вторых, мы получили свою первую в жизни квартиру. Ну и плюс к бытовому комфорту образовался комфорт творческий — я играл много самых разных ролей. Одновременно начал руководить Студенческим театром миниатюр в Политехническом институте. В общем, работы всегда хватало.
— Но душа все-таки, как у чеховских сестер, рвалась в Москву?
— Ну да. Артисты ведь люди честолюбивые, амбициозные. Конечно, хотелось прорваться, сделать, как говорится, творческую карьеру. А какие на это шансы в маленькой Сызрани? Никаких. И я решил сделать гигантский рывок — ни больше ни меньше — в Театр имени Ленинского комсомола. У меня был прекрасный педагог по предмету «театр» — Галина Островская. Очень неспокойный человек, она постоянно ездила в Москву и потом безумно интересно рассказывала о столичных театральных постановках. Можно сказать, я полюбил театр ее глазами, и больше всего мне в душу запал «Ленком». Только поначалу я даже не помышлял о том, чтобы в нем работать, это казалось несбыточным, но тем не менее что-то все время вело меня именно туда.
— А как же кино?
— По поводу кино у меня никаких планов не было. В театре действительно хотелось работать, а кинематограф — нет, что вы. Бог знает, что это вообще такое! Казалось, этим занимаются люди какого-то особого сорта. И вдруг совсем неожиданно образовалась небольшая роль в фильме «Зина-Зинуля», снимал его тогда молодой начинающий режиссер Павел Чухрай, а мне довелось сыграть какого-то прораба на стройке, песенки, помню, пел под гитару. Вслед за ним — картина «Лермонтов» у Николая Петровича Бурляева. А вскоре Алла Сурикова доверила мне одну из главных ролей в «Чокнутых», в связи с чем я считаю Аллу Ильиничну своей кинематографической мамой. Ну а дальше уж все пошло в рабочем порядке.
— Когда родилась Сонечка, сыну было всего 6 лет, поэтому мое отношение к внучке точно такое же, как к Юре, — не дедовское, а скорее отцовское
— Юноша из провинции оказался в незнакомой атмосфере столичной жизни, да еще среди звезд знаменитейшего театра. Какое у вас было впечатление от знакомства с ними?
— Эти люди пришли в мою жизнь сразу в большом количестве в виде худсовета театра: они смотрели мой показ — я читал рассказ Шукшина «Верую!». То есть всех небожителей я сразу же увидел в одном месте: Захарова, Пельтцер, Леонова, Чурикову, Скоробогатова, Ларионова, Абдулова, Янковского… Конечно же, на меня, как на любого нормального человека, это действовало — придавало изрядный процент лишней трясучки. А после показа ко мне подошел Александр Гаврилович Абдулов и сказал: «Что делаешь сегодня? Пойдем отметим твое зачисление в труппу!» И мы отправились в Дом кино. Я был ошеломлен. Невероятно — при такой сверхпопулярности абсолютная простота в общении. (Помолчав.) Не думаю, что ко мне он отнесся прямо как-то по-особому. Дело в том, что Абдулов был человеком редкого сорта — умел так общаться с людьми, что каждый считал себя одним из самых лучших его друзей. У меня сложилось впечатление, что с первого момента нашего знакомства Саша стал оказывать персонально мне повышенное внимание. Он бесконечно знакомил меня с интереснейшими людьми из неведомого мне столичного мира театра и кино, много помогал в профессии. А потом я понял, что такое впечатление было у всех, кто оказывался с ним рядом. Просто он так жил. В безостановочном общении с людьми самых разных возрастов, профессий, национальностей, которых он моментально умел объединять и превращать в единую компанию, веселую и дружелюбную. И все-то у него получалось естественно. Никогда не был скуп, сдержан в порывах, и если ему хотелось сделать приятное своим друзьям, он делал это невзирая ни на что. Обожал устраивать сюрпризы — спонтанно, под настроение. Допустим, однажды, ни словом не предупредив, организовал празднование моего 44-го дня рождения у себя на даче. Вдруг позвал к себе — будто нужно срочно приехать, а когда я прибыл во Внуково, меня встречала куча гостей, большинство из которых, к слову, я совсем не знал, накрытые столы и счастливый Александр Гаврилович. Он меня быстро со всеми перезнакомил, и праздник получился хоть куда.
Вообще дом Абдулова всегда был открыт для всех. Даже киносъемки позволял там проводить. Скажем, большую часть сериала «Next (Следующий)» снимали в его доме на Валдае. Представляете, что это такое, когда вся съемочная группа с техникой, аппаратурой, реквизитом неделями снует по дому и участку?! Какой немыслимый кавардак и хаос. И хоть бы слово упрека от хозяина кто услышал. Ни разу Саша не ругнулся, не психанул. Наоборот, поил всех, кормил, то есть создавал самую что ни на есть комфортную обстановку… А еще Саше была свойственна редкая в актерской среде черта — он умел хвалить коллег. Причем не формально отвесить комплимент, а глобально, в превосходных степенях, возвышая человека как в его собственных глазах, так и в глазах окружающих.
— Надо полагать, после того как вы стали артистом «Ленкома», ваши родители перестали скептически относиться к роду деятельности сына?
— Увы, продолжали. Сомневались, нужно ли кому-нибудь то, чем я занимаюсь. И тут мне невольно помогла Татьяна Ивановна Пельтцер. В один из приездов в Москву родители пришли посмотреть спектакль «Поминальная молитва» и в антракте в нашем закулисном буфете оказались с ней за одним столом. Татьяна Ивановна сказала им, кивнув в мою сторону: «А мы с вашим-то дружим…» По лицам мамы с папой я увидел, что от счастья они едва не расплакались. Немудрено — услышали от своего кумира такие слова в адрес непутевого сына. С этого дня они стали относиться к моей профессии с большим пониманием.
— Сергей, а вас когда-нибудь посещала актерская зависть?
— Вот уж нет. Я всегда понимал, что есть люди намного достойнее и талантливее меня, и, конечно же, они должны играть. И даже то, что сейчас молодежь, едва придя в театр, получает роли, которые мне в молодости сыграть не довелось, меня не задевает, не дергает. Нет, можно, конечно, сесть, пообижаться, погрызть себя, но для чего это? Обида же сгложет изнутри. Ничего позитивного не останется, только разрушение. Слава Богу, я от этого избавлен. Иначе надолго меня не хватило бы. (Задумчиво.) А может, я просто не до конца, не до самого последнего донышка актер — в том, божественном, понимании этого предназначения. Опять же, повторюсь: ничего не знаю…
— То, что вы смотрите на жизнь с оттенком философской иронии, это уже понятно. А настроены вы как на сегодняшний момент: пессимистично или оптимистично?
— Я живу той жизнью, в которой оказался и которая меня вполне устраивает. Пока, мне кажется, она протекает, тьфу-тьфу-тьфу (напишите: «постучал по дереву»), в абсолютном соответствии с моими желаниями. А вперед я, вопреки всему, смотрю радостно, и перспектива почему-то видится мне со знаком плюс. Очевидно, все-таки я оптимист.
Сергей СтепанченкоРодился: 18 июня 1959 года в г. Татарске (Новосибирская обл.)
Семья: жена — Ирина, педагог; дети — Екатерина, юрист (35 лет), Юрий (16 лет); внучка — Соня (9 лет)
Образование: окончил актерский факультет Дальневосточного педагогического института искусств
Карьера: служил в Сызранском драматическом театре. С 1985 года артист «Ленкома» («Тиль», «Королевские игры», «Безумный день, или Женитьба Фигаро», «Поминальная молитва», «Мистификация», «Вишневый сад», «Чайка»). Снялся в фильмах и сериалах, среди которых: «Next (Следующий)», «Утомленные солнцем-2. Цитадель», «Контракт со смертью», «Чокнутые», «Сыщики», «Бременские музыканты & Co»
Татьяна ЗАЙЦЕВА, «ТЕЛЕНЕДЕЛЯ»
Фото Арсена МЕМЕТОВА
