Екатерина Решетникова: после съемок с младенцами я от усталости не могла говорить

На роль врача Веры Соколовой в сериале «Подкидыши» (телеканал Домашний) претендовали двадцать актрис. Но, увидев пробы Екатерины Решетниковой, продюсеры единогласно решили: вот она, Вера!


— Екатерина, вас долго утверждали?

— Нет, похоже, сразу поверили, что это моя роль. И у меня, когда я прочитала сценарий, была уверенность, что Веру должна играть именно я. Хотя, конечно, пока меня не взяли, я старалась не думать об этом и ничего не планировать — мало ли какие у меня ощущения. Может, на эту роль пробовалось множество актрис и у каждой была такая же глубокая уверенность, не знаю.

— А что оказалось самым сложным?

— Быть очень сосредоточенной — не напоказ, а внутренне. Врач — одна из самых ответственных профессий, а моя Вера — неонатолог, спасает новорожденных, так что у нее уровень ответственности невероятно высокий. У меня перед глазами в детстве были примеры подобной внутренней концентрации: моя мама по образованию физик, и, когда она работала в гатчинском институте ядерной физики (сейчас — Петербургский институт ядерной физики имени Константинова. — Прим. «ТН»), я наблюдала там людей с таким мышлением, так же погруженных в свое дело. Мы снимали в настоящей больнице, и однажды в нашу сериальную ординаторскую зашла женщина и попросила меня подписать справку. Кругом были операторы, осветители, камеры и прочая техника, но она не заметила подвоха.

— Тяжело было работать с младенцами?

— Все съемки с детьми подчинялись их графику сна и приема пищи — мамы кормили малышей в специально отведенной комнате. На общих планах мы использовали кукол, а вот когда в кадре вместе со мной были настоящие грудные дети, я так уставала, что к концу дня говорить не могла. Потом адаптировалась, и стало легче. Я стала узнавать деток, встречала их и их родителей словами: «Ой, как Андрюшенька подрос!» Но и начала придираться: «В этой сцене у меня был другой ребенок!» Хотя на самом деле даже наблюдательный зритель, увидев их на экране, вряд ли заметит подмену.

Искать младенцев было сложно: съемки совпали с сезоном прививок, и большинство родителей боялись рисковать, так что работа ассистента по актерам массовых сцен была сродни подвигу. Часто малыши оказывались более упитанными, чем нам нужно. В сериале речь идет о беби-боксах, в которых матери могут оставить новорожденных, если не способны или не хотят растить их сами. Такие дети не выглядят как младенцы из рекламы подгузников — они должны быть худенькими. А как раз они и были дефицитом! В основном приносили щекастых бутузов с «перевязочками» на ручках и ножках.

Как-то снимали сцену в реанимации. Сначала без ребенка, потому что понимали, что он может устать и закапризничать. А когда пришло время снять младенца, на выбор предоставили шестерых — и все они оказались такими крепышами, что просто не помещались в кювезе. Мы посмеялись, но весь отснятый материал полетел в корзину.

— Вспоминали, как ваши сыновья были маленькими?

— Да, я хорошо помню их новорожденными, хотя они уже взрослые. Ивану почти 20 лет, а Филиппу 15.


— Они в детстве в кино не снимались?

— Ваня дебютировал в кино довольно рано, в четыре годика, — в фильме «Первое мая» сыграл главного героя в детстве и потом его же сына. Взрослого главного героя играл мой коллега по театру Сергей Власов, он и предложил снять Ваню: они действительно похожи, да к тому же родились в один день. Сын тогда не понимал, что участвует в серьезном деле, но на площадке ему нравилось. А в 11 лет он сыграл уже моего сына в многосерийной военной картине «Когда растаял снег».

— Как вам с ним работалось?

— Очень комфортно. Он мобильный, гибкий, внимательный. И музыкальный — поэтому не только играл, но и озвучивал прекрасно. В старших классах Ваня снялся еще в двух фильмах, а в 16-17 лет в театре играл большую роль в фестивальном спектакле. Так что он с детства достаточно регулярно, но небольшими порциями вкушал яд актерской игры. Однако не собирался становиться актером. У него чудесно шла физика и математика, и он думал о профессии, связанной с этими дисциплинами. Но за три месяца до окончания школы сказал: «Хочу все-таки в театральном себя попробовать». И поступил в нашу питерскую театральную академию — бывший ЛГИТМиК. Сейчас стараюсь ходить на все их показы, радуюсь: невероятно мощный курс и талантливые ребята.

— А Филипп снимается?

— Филипп играет на виолончели. Парни мои разные по психофизике. Ваня оперативный, Филипок же более созерцательный, размеренный — виолончель ему очень подходит. Правда, я готова ко всяким сюрпризам. Ведь и я, и Ваня решили пойти в театральный внезапно. У меня эта мысль тоже появилась только в 11-м классе. До этого мечтала быть то ветеринаром, то художником — я хорошо рисовала, и мама переключилась с физики на живопись, мне все это было интересно. И музыка меня привлекала — я окончила музыкальную школу по классу фортепиано. А когда пошла в театральную студию, оказалась в окружении людей, отчаянно любивших кино и театр, и, заразившись от них, сама поступила в «Щуку». Так у Кати и покатилось…